Очень недолгое правление генерального секретаря ЦК КПСС Константина Черненко, продлившееся чуть более года и увенчавшее застойно-геронтократический период существования СССР, было исполнено исторического символизма. Оно явило собой предельно наглядный месседж: выстроенная Сталиным под сильного авторитарного лидера советская социально-политическая система не способна нормально функционировать и при ослаблении верховной власти в стране она начинает стремительно деградировать. К сожалению, правящая элита оказалась тогда неспособной адекватно ответить на этот и другие вызовы, не смогла осуществить правильное реформирование государства, наладив при этом конструктивный диалог с обществом. Эта роковая для судьбы страны несостоятельность советских верхов ярко проявилась уже в годы горбачевской перестройки, закономерно предопределив катастрофический финал СССР.

В статье рассматриваются последствия и перспективы реформ, начатых в российском образовании в 2000-е и начале 2010-х годов. В центре внимания: идея радикального сокращения преподавательского корпуса; концепция «эффективного контракта», заключаемого преподавателем с администрацией учебного заведения; библиометрические показатели как критерий эффективности научной деятельности преподавателя; введение итогового сочинения в выпускных классах и изменения в контрольно-измерительных материалах Единого государственного экзамена по русскому языку, прежде всего серьезнейшее упрощение заданий; снижение минимальных баллов ЕГЭ, необходимых для поступления в высшее учебное заведение. Отмечается непродуманность проведенных и намеченных преобразований, значительное усиление бюрократизации и необоснованный рост отчетности. Предложен ряд мер, способных остановить губительную тенденцию.

Статья, основанная на архивных материалах, посвящена вопросу роли воинских преступлений в криминализации России в годы Первой мировой войны. В работе рассмотрены основные виды воинских преступлений в годы войны, их масштабы и динамика, связь с общегражданскими преступлениями и революционными выступлениями, проанализировано изменение самого состава русской армии, постоянно пополняемого бывшими уголовниками, их роль в прогрессирующей криминализации армии и общества вплоть до Октябрьской революции.

Со второй половины XIX столетия в медицине постепенно формировалось технократическое мышление. Наиболее известные европейские врачи констатировали после Первой мировой войны кризис многовековой гуманистической медицины, а после Второй мировой – нарастающую дегуманизацию врачебной деятельности. Ныне этот процесс приобрел, по всей видимости, необратимый характер. Врач и пациент оказались по разные стороны баррикады, сложенной из технических достижений и сцементированной непоколебимым технократическим мышлением.

В статье рассматриваются последствия и перспективы реформ, начатых в российском образовании в 2000-е и начале 2010-х годов. В центре внимания: внедрение в высшем образовании Болонской системы и концепции Liberal Arts; идея радикального сокращения преподавательского корпуса; концепция «эффективного контракта», заключаемого преподавателем с администрацией учебного заведения; введение итогового сочинения в выпускных классах и изменения в контрольно-измерительных материалах Единого государственного экзамена по русскому языку. Отмечается непродуманность проведенных и намеченных преобразований, значительное усиление бюрократизации и необоснованный рост отчетности. Предложен ряд мер, способных остановить губительную тенденцию.

Конференция, проведенная Сергеем Кургиняном, была посвящена судьбе единого экзамена в РФ. В обсуждении этой актуальной темы принимали участие работники высшей школы и вузовские ученые. Проблема российского образования заключается в том, что инициативы власти в этой области давно вступили в противоречие с настроениями подавляющей части населения. Ведь почти 70 % – против ЕГЭ. Система единого экзамена способствует деградации всего образования. Участникам конференции было важно разобраться, в чем состоит суть единого экзамена, как он проводится и к каким асимметричным результатам приводит его применение на территории РФ. В этой публикации стратегия ЕГЭ рассматривается в общем контексте образовательных реформ.

В коллективных представлениях интендантство – область, которая притягивает людей с низким моральным уровнем. На самом же деле коррупция и казнокрадство в военном ведомстве Российской империи были сложными социокультурными явлениями, в которых отражались реалии политической системы, социального уклада, правового сознания, управленческих технологий. Организованные хищения государственной собственности в денежной форме или в форме материальных ценностей – неизбежное следствие бесконтрольности бюрократического аппарата, в котором деятельность всякого рода ревизующих структур эффективно нейтрализуется приемами, вырабатывавшимися в процессе практического применения нормативных актов, нацеленных на сохранение каждой казенной копейки.

В статье анализируется одно из наиболее трагических и новых социальных явлений, с которым столкнулась Российская империя в годы Первой мировой войны, – беженством. При этом автор рассматривает разные стороны жизни женщины-беженки, представленные по результатам изучения новых документальных источников, которыми, в частности, стали газетные публикации и некоторые сохранившееся в архивах письма беженок. В статье описана широкая палитра страхов беженки, сложностей ее жизни на новом месте в вынужденной эвакуации.

В статье рассматривается современное состояние российского общества и отношение к власти в сравнении с комплексом представлений и ожиданий, характерных для так называемого демократического движения и либерально настроенной интеллигенции в эпоху перестройки, накануне реформ, начатых в 1992 году. Демократический «проект» сравнивается с двадцатилетними итогами реформ по таким параметрам, как свобода, справедливость и общественные настроения и ценности. Показано, что ожидаемая свобода не достигнута в социальном аспекте, демонстрируется пренебрежение принципами справедливости, оказавшее негативное влияние на массовое сознание, находящееся в состоянии кризиса и деградации. По мнению автора статьи, у власти отсутствует целостная концепция реформ, осуществляемые ею преобразования и даже декларации о намерениях являются имитацией системных реформ, модернизации.

В статье анализируются стратегии отечественного образования в плане их адекватности реальным вызовам, перед которыми ныне стоит Россия. При этом подчеркивается неизбежно множественный и относительный характер кризисов в образовании в условиях современной динамики социальной истории. Делается вывод о бессистемности ныне бытующих в нашей стране стратегий развития образования и инерционном доминировании в них идей и практик радикального либерализма от 90-х годов. Ставится вопрос о необходимости корректировки стратегий развития образования в Российской Федерации - с учетом реальных особенностей современного этапа российской цивилизационной трансформации, в том числе остроты запроса на формирование российской национальной идентичности.

В статье рассматривается реформа высшего образования в современной России, в частности преобразование образовательной системы в соответствии с требованиями Болонской конвенции. Реформа рассматривается на историческом фоне смены моделей высшего образования — от античности до наших дней. В традиционной образовательной системе ценность знаний не была утилитарной, в ней высокое место занимали гуманитарные дисциплины. В обществе потребления знания и образование приобретают сугубо практическую ценность, а нравственная составляющая образования редуцируется до привития неких элементарных навыков социализации. Образование нуждается в переменах, однако идеология тотальной ориентации на запросы рынка и на экономию расходов, определяющая современные преобразования, навязываемые насильственно, способна привести к чудовищным потерям.

Подготовка человечества к принятию «нового мирового порядка» предполагает нивелирование его сознания путём создания глобальной и всеохватной «последней мировой религии», на роль которой претендует сегодня оккультно-духовное течение «Нью Эйдж», отличительными чертами которого является синкретизм, плюралистический универсализм и глобальность мышления. Его распространение в западном обществе осуществляется под видом различных новых религиозных движений и сект, активность которых в Европе в последние годы приняла угрожающий характер. В условиях господства европейского либерального стандарта нравственной терпимости, оккультные секты, используя гибкие и мобильные методы проникновения, широко внедряются во все сферы общественно-политической и экономической жизни, создавая параллельное сетевое общество. Устремляясь в первую очередь в образование, науку, культуру, здравоохранение и информатику, они также активно интегрируются в предпринимательскую среду, вступая в тесный контакт с деловым миром, тем более, что современные транснациональные компании все больше приобретают черты квази-религиозных обществ. Общность исходных посылок в оценке человеческой личности и конечных целей у сектантского руководства и корпоративной бизнес-элиты превращает секты в надежных экономических партнеров ТНК, заимствующих их методы управления и контроля за сознанием личности.

В статье анализируется обострение сепаратистских тенденций в современной России, имеющее искусственный характер. В том числе, «экспорт» чеченского терроризма в Ингушетию, Дагестан и другие регионы Северного Кавказа; новая дестабилизация Поволжья; эскалация «русской темы» в склонных к сепаратизму регионах (в том числе, на Ставрополье и Кубани); официальные предложения сибирских и уральских властей об отдаче Китаю земель в долгосрочную аренду в контексте произведенных последствий. Автор полагает неслучайным совпадение российского процесса с усилением мировой тенденции к развитию регионализма, являющегося неотъемлемой частью как глобалистического, так и наднационального европейского проектов. Интерес Запада к развитию регионализма и прямого сепаратизма в России проявляется в ряде форм. Это и международное давление на Россию с требованием «расширения прав регионов и этнических общин», и откровенная поддержка сепаратизма, и навязывание чуждых доктрин регионального развития, и экстраполяция на российскую территорию европейских интеграционных программ. Новым явлением в России становится использование сепаратистских идей в рамках крупных политических кампаний. Наибольшую опасность автор видит в возможной поддержке центральной властью при актуальных социальных и экономических тенденциях доктрины децентрализации. В этом свете рассматривается объявленный в начале 2008 г. курс на полномасштабную экономическую независимость регионов.

Статья посвящена проблемам современного состояния и перспектив развития русского языка в условиях нарастающей глобализации, усиления этнолингвистического плюрализма, с одной стороны, и обострения проблем национально-лингвистической самоидентификации, языкового национализма, с другой. Кардинально изменившийся статус русского языка и титульных языков бывших союзных республик и автономий привел к изменению взаимоотношений общефедерального и национальных языков. Борьба за повышение статуса национального языка стала средством политического манипулирования не только национальных элит, но и определенных социальных слоев. Целенаправленная политика этнолингвистического дистанцирования от России большинства стран СНГ способствовала распаду некогда единого лингвополитического пространства, радикализации дезинтеграционных процессов. Вопросы развития языкового законодательства являются одними из самых острых для многонациональных государств.

Российские официальные лица постоянно выражают возмущение тем, что в Латвии и Эстонии устанавливают памятники эсэсовцам и проводят в их честь торжественные церемонии. Реабилитация нацизма в Прибалтике и на Западной Украине – действительно, явление позорное. Но парадокс заключается в том, что в столице Российской Федерации установлен ещё при Б.Н.Ельцине у метро «Сокол» памятник эсэсовцам: группенфюреру фон Паннвицу и его соратникам из карательных подразделений вермахта и СС, который так и не был демонтирован в год 60-летия Победы, несмотря на все протесты москвичей. Под аккомпанемент юбилейных речей в Российской Федерации продолжалась (и продолжается до сих пор) организованная и целенаправленная ревизия общепринятых научных (они же нравственные) представлений о Второй Мировой войне. Продолжали появляться книги, фильмы и спектакли, авторы которых откровенно глумились над памятью солдат-антифашистов, причём зачастую делали это на деньги из государственного бюджета и при полной поддержке чиновников. Историк Илья Смирнов в последнее время опубликовал ряд статей о ползучей реабилитации нацизма, сегодня он возвращается к этой проблеме с учётом противоречивого юбилейного опыта. В публикуемой статье показано, как под вывеской «творчества» распространяется политическая пропаганда, суть которой – вдолбить в сознание подрастающих поколений россиян, что их прадеды – победители 1945 года – были жестокими и тупыми убийцами, а гитлеровцы – невинными жертвами «тоталитарного» советского режима. Особое внимание в статье обращается на мотивы, которыми руководствуются организаторы этой пропагандистской кампании, и на тот печальный факт, что они по-прежнему контролируют основные российские СМИ и могут беспрепятственно использовать эфир и печать для рекламы своей продукции и дискредитации оппонентов.

В статье предпринята попытка осмыслить корни российской государственности, ее специфические свойства, определить национальные особенности исторического пути России и ее национальные приоритеты. Особое внимание автором уделено советскому периоду российской истории, а также современному этапу государственного и национального строительства «сшитого на скорую административную руку». Главную проблему общества на современном этапе автор видит в развившемся «кризисе смыслов», в преодолении ставшей столь привычной редукции и краткосрочности российской политической мысли, в необходимости самоидентификации новой государственности в русле более чем тысячелетнего опыта русской истории. Не менее востребован временем серьезный, подробный «разговор об основаниях», восстановление традиций концептуального творчества, развитие социальной и политической философии, опознание истинного положения и горизонтов России–РФ в мире XXI века, исследование тех стремительных подвижек, которые происходили и происходят в политической, экономической, социокультурной сферах, обсуждение создавшейся цивилизационной ситуации, всей непростой механики глобальных перемен.

Экономическая политика государства влияет на многое – его обороноспособность, уровень и продолжительность жизни граждан, динамику и устойчивость развития страны. Самые бурные дискуссии периода российских реформ связаны именно с определением содержания экономических мер, решений и действий. Что есть экономическая политика? Как она формируется? К каким итогам ведет? Работа посвящена исследованию связи идеологии, как политической категории, и экономической политики, как государственно-управленческой деятельности, в современной России. Показано, что существует ряд негативных последствий подмены управленческой деятельности идеологией. Введено понятие «идейной коррупции», помогающее объяснить причины неадекватности и иррациональности российской экономической политики. Делаются предложения, способные частично демпфировать действие выявленных негативных механизмов.

Введение Единых Государственных Экзаменов (ЕГЭ) – одна из наших главных «образовательных реформ». Принципиальные отличия ЕГЭ от системы проверки знаний, традиционно принятой в СССР (России) – то, что выпускные экзамены из средней школы совмещаются со вступительными в вуз (точнее, в вузы – во все сразу); вопросы заменяются тестами, а экзаменатор – компьютером. С 2001 г. на внедрение ЕГЭ потрачено из федерального бюджета около 2 миллиардов рублей – тех самых, которых якобы «не хватало» на приборы, реактивы, зарплаты, даже на элементарную пожарную сигнализацию и огнетушители в школах. При этом сама идея ЕГЭ не встречает поддержки учёных и педагогов. В статье показано, что представляет собою Единый Государственный Экзамен по конкретному предмету – обществоведению. Можно ли по результатам такого экзамена оценить знания и способности? Можно, считает наш автор, только не учеников, а самих «реформаторов», которые всё это придумали.

На развалинах СССР распространилось представление о том, что коммунизм и нацизм – варианты одной и той же «тоталитарной» идеологии. Никаких принципиальных различий между ними якобы не существует. Автор статьи полагает, что принципиальное различие имеется, как существует разница и между советским солдатом и эсэсовцем. И дело не в том, что один «русский», а другой «немец»: среди гитлеровских карателей отметились люди разных национальностей, включая вовсе не арийские. Дело в идеологии. Коммунизм и нацизм не просто расходятся в каких-то пунктах – это несовместимые и взаимоисключающие мировоззрения. Поэтому крушение СССР не могло не обернуться реваншем тех сил, которые потерпели поражение в 1945 г. И не только в Прибалтике и на Западной Украине. Идея «бей негров» (азербайджанцев, армян, евреев, русских, нужное подчеркнуть) возникает в пустой бритой голове не сама собой. Это закономерная реакция снизу на то, что сверху – там, где большие деньги и учёные степени – радикальный антикоммунизм достиг своего естественного завершения. Слово «интернационалист» в 1990-е гг. стало ругательным. «Белые пятна» (цензурные умолчания) советской исторической науки стали коричневыми пятнами новой конъюнктуры.

В статье анализируются две основные проблемы: динамика численности и этнонациональной структуры населения стран ЦА, а также его общий уровень и условия жизни. На основе массовых статистических материалов, в том числе всеобщих переписей и обследований жителей стран региона, раскрывается картина резкого сокращения численности и удельного веса славянского (европейского) населения и повышения доли титульного. Изучение динамики показателей рождаемости и фертильности позволяет сделать вывод о том, что в ближайшие годы произойдет дальнейшее снижение темпов роста численности населения во всех странах ЦА. В период глубокого экономического кризиса в 2–4 раза (а в Таджикистане – еще значительнее) снизилась реальная заработная плата рабочих и служащих, составляя не более нескольких десятков долларов. Даже и во второй половине 90-х годов, т.е. на протяжении восстановительного периода, она все еще оставалась на 20–40% (а в Таджикистане – даже на две трети) ниже максимального докризисного уровня. Представлены результаты изучения потребления домашними хозяйствами и движения розничного товарооборота, которое в целом сходно с изменением реальной заработной платы. Рассматриваются жилищные условия населения и основные элементы социальной инфраструктуры: здравоохранение и образование, положение которых в целом отражает динамику других составляющих уровня жизни, хотя и обнаруживает больший запас прочности. Однако качество образования и медицинского обслуживания населения в целом явно ухудшилось.

Экономическая наука, пришедшая на смену «политэкономии развитого социализма», оказалась не намного ближе к реальной жизни реальных россиян в заводских цехах, в учреждениях, в больницах и поликлиниках (где так называемую «страховую медицину» приходится оплачивать по второму разу – в карман врачу, медсестре, больничному привратнику). Но экономисты предпочитают грубой реальности «официальные данные» (по которым на выборах у нас кандидаты - сплошь беднота), усредненные показатели и абстракции типа «рыночных реформ». Соответственно, повседневная экономика развивается сама по себе, а наука – сама по себе. Она не может дать ответ на простые вопросы, которые ставит перед человеком жизнь. Проблема в том, что в реальной жизни экономика неотделима от политики, то есть от волевых решений, принимаемых властными структурами в интересах определенных лиц, организаций и социальных групп. Авторы статьи показывают, что и нищета российского образования – следствие не какого-то абстрактного «недофинансирования» или «бюджетного дефицита», а сознательной политики, направленной на поддержку одних общественных групп за счет других, менее привилегированных. Например, за счет учителей.

Во второй части статьи автор продолжает исследование средневековой русской эсхатологии и пытается дать ответ на несколько взаимосвязанных вопросов. Как средневековый человек представлял себе устройство и географию загробного мира? Как изменились эти представления в XII – XVII вв.? С первых веков христианства церковные писатели задавались вопросом: где пребывают души умерших с момента разлучения с телом и вплоть до Страшного суда, который последует в конце времен. Чтобы ответить на этот вопрос, было разработано учение о «частном» загробном суде, на котором души умерших распределялись в ожидании окончательного воздаяния между раем и адом. В итоге в сознании верующих появился не один, а два суда, функции и смысл которых зачастую было трудно разделить. В течение большей части русского Средневековья страх смерти и посмертного суда заглушался в сознании верующих напряженным ожиданием последних времен, пришествия Антихриста и Страшного суда. Во второй половине XVII в. происходит постепенная смена эсхатологических моделей. Образ смерти становится все более устрашающим. К началу XVIII в. русская церковь постепенно приходит к убеждению, что Страшный суд, который был обещан в Евангелии и Апокалипсисе, состоится не скоро, и человек не может ни высчитать, ни знать сроки его прихода. Чтобы обрести спасение, благочестивый христианин должен всегда быть готовым к собственной смерти, думать о ней и страшиться ее. Смерть подменяет собой Страшный суд. На переходе от Средних веков к Новому времени происходит индивидуализация религиозного опыта, которая может свидетельствовать о глубоких переменах в недрах всей русской культуры и общественного сознания.

Слово "реформа", склоняемое то так, то эдак в разных комбинациях давно уже оторвалось от какого бы то ни было конкретного смысла. Т.н. "реформа образования" не исключение. При Ельцине отрасль очень сильно изменилась, переменами оказались затронуты миллионы людей (учащихся, их родителей, преподавателей) – это факт. Но будущий историк напрасно будет искать в официальных документах, стенограммах и материалах дискуссий концепцию преобразований. То, что он обнаружит – набор общих слов про "демократизацию", "гуманизацию", "передовой зарубежный опыт" и пр. – почти не пересекается с реальной политикой. Реальную политику в сфере образования никто не обосновывал, не объяснял, не обсуждал на педагогических советах. Ее просто проводили в жизнь. Как показано в статье, последняя "четырехходовка" Министерства образования: – "единый экзамен" на аттестат о среднем образовании и в ВУЗ; 12-летняя средняя школа; тестирование вместо традиционных экзаменов и государственные именные финансовые обязательства – это не какая-то новая "путинская" политика, а прямое продолжение ельцинской. Порою до истинных целей мы вынуждены докапываться, сопоставляя декларации с конкретными действиями и вычитывая информацию между строк официальных документов и министерских интервью. Именно такую исследовательскую задачу ставил перед собой автор статьи.

Автор выражает сомнение в том, что люди, определяющие экономическую политику правительств России с начала 90-х гг. по сегодняшний день, являются монетаристами. Реальная экономическая, в особенности валютно-финансовая политика этих правительств определенно противоречит постулатам монетаризма. Из чего не следует, что она лишена всякого смысла. Она исполнена смысла и вполне последовательна. Суть и цель этой политики состоит в необратимом разрушении России. Одним из средств достижения этой цели (и весьма эффективным средством) является инфляция.

В статье поставлен вопрос о том, был ли "старый порядок" в России способен преодолеть культурные и правовые разрывы между сословиями. Автор утверждает, что глубину кризиса, поразившего российское общество накануне революции, можно понять на примере сельского кооперативного движения, целью которого было создание интегрированного общества. Даже самые "прогрессивные" мыслители и практики, занимавшиеся аграрными проблемами и составлявшие то поколение агрономов, типичным представителем которого был Александр Чаянов, разделяли присущие их работодателям в центре и на местах глубокие сомнения в способности крестьян интегрироваться в российское общество в качестве его полноправных и законных субъектов.

Размышляя о том, что принес человечеству ХХ век, автор приходит к выводу о том, что петь ему хвалу нет оснований, особенно России. Распалось не просто великое государство, исчезло единое правовое, экономическое и социокультурное пространство, были сожжены все мосты, связывавшие прошлое и настоящее. Безбрежная либерализация для России - еще большая нелепость, чем построение социализма в отдельно взятой стране. Никакие реформы сверху не превратят Россию в гражданское общество, где каждый найдет условия для самовыражения. Политики обязаны предложить народу программу, в которой большинство увидит отражение собственных интересов.

Смена правящих режимов в странах Восточной Европы нашла свою идеологическую легитимацию в отождествлении фашизма и "коммунизма" - вопросе, на котором сконцентрирован основной дискурс настоящей эпохи. В центре этой идеологической легитимации помещается аналогия "Освенцим – ГУЛАГ". Автор вскрывает политические и идеологические мотивации, функции и аргументы вновь ставшей актуальной аналогии "Освенцим и ГУЛАГ". Исходная точка этой аналогии была определена целями различных политических сил периода холодной войны. После смены политических режимов отождествление Освенцима и ГУЛАГа стало право-консервативным "нарративом" в историографии и на главном направлении официального политического дискурса. Это отождествление предназначено для того, чтобы маргинализировать системно-критический образ мышления и действия, дискредитировав его как "экстремистский". У тоталитаризма как "теории" осталась сегодня лишь одна функция в историографии: тотальная криминализация истории Советского Союза и "коммунизма" (в качестве примера смотри "Черную книгу коммунизма" ). Автор показывает, что Освенцим, ассоциируемый с геноцидом, и ГУЛАГ имели разные предпосылки и цели, и что отрицание этих различий означает историческую релятивизацию геноцида. Автор выступает за деполитизацию этой темы, что означает проведение серьезного архивного поиска и научной проработки.