Подводится итог 100-дневного правления В.Путина, 100 дней выгорания эйфории, 100 дней выбора между действием и его видимостью. Автор вводит понятие "Семейство", которое определяет как поврежденную часть нашего общества и призывает сделать все, чтобы локализовать эту часть и не дать всему обществу превратиться в "Семейство". Затронув тему взрыва на Пушкинской площади и рассмотрев аргументы в пользу "чеченского следа" этой трагедии, автор останавливается на восходящей силе XXI века – исламе, медленно консолидирующейся массе, пробудившейся ото сна, вызванного шоком колонизации, а также "Системе" – части ислама, согласившейся стать инструментом стратегии определенных Западных сил, и "Большой игре", ведущейся "Большой Элитой".

Предметом завершающей части статьи является модернизация 50-60-х годов советской индустрии и последующие события, приведшие к ее структурному кризису. Отмечается, что именно эта модернизация была одним из наиболее успешных периодов в развитии советского народного хозяйства. Показаны особенности советской мир-экономики и специфические формы поддержания ее структурно-технологического равновесия. Причину структурного кризиса советской индустриальной системы автор видит в конфликте между поддержанием высоких темпов развития структурного ядра советской системы мир-экономики и сохранением структурно-технологических рамок экономического роста, возникшем в результате соревнования с Западом одновременно и в военной, и в потребительской сферах.

Смена правящих режимов в странах Восточной Европы нашла свою идеологическую легитимацию в отождествлении фашизма и "коммунизма" - вопросе, на котором сконцентрирован основной дискурс настоящей эпохи. В центре этой идеологической легитимации помещается аналогия "Освенцим – ГУЛАГ". Автор вскрывает политические и идеологические мотивации, функции и аргументы вновь ставшей актуальной аналогии "Освенцим и ГУЛАГ". Исходная точка этой аналогии была определена целями различных политических сил периода холодной войны. После смены политических режимов отождествление Освенцима и ГУЛАГа стало право-консервативным "нарративом" в историографии и на главном направлении официального политического дискурса. Это отождествление предназначено для того, чтобы маргинализировать системно-критический образ мышления и действия, дискредитировав его как "экстремистский". У тоталитаризма как "теории" осталась сегодня лишь одна функция в историографии: тотальная криминализация истории Советского Союза и "коммунизма" (в качестве примера смотри "Черную книгу коммунизма" ). Автор показывает, что Освенцим, ассоциируемый с геноцидом, и ГУЛАГ имели разные предпосылки и цели, и что отрицание этих различий означает историческую релятивизацию геноцида. Автор выступает за деполитизацию этой темы, что означает проведение серьезного архивного поиска и научной проработки.

Статья посвящена процессу формирования устойчивых и долговременных тенденций во внешней политике России при Петре I и Екатерине II. Как полагает автор, стремительно-драматическим превращением из незначительного субъекта европейских международных отношений в конце XVII в. в великую мировую державу век спустя Россия обязана не столько объективным факторам, сколько личностным качествам своих правителей. Лишь те из них, кто ярко продемонстрировал способность к концептуальному мышлению и жесткому подчинению других своей воле и разуму, оказались в состоянии обеспечить жизненно важные интересы страны и возвести ее в престижный статус "держателя" равновесия сил в Европе.

Статья посвящена истории создания и деятельности конспиративной организации придворной российской аристократии "Священная дружина", целью которой по официальной версии была охрана императорской семьи и борьба с "революционными лжеучениями". Но проведенный автором анализ деятельности и перспектив, намеченных "дружинниками", показывает, что на самом деле эта организация была создана для осуществления политического контроля над спецслужбами. Проводится аналогия между идеологической контрразведкой внутри КГБ СССР и "Священной дружиной". Автор считает, что поднятые им вопросы, касающиеся истории "Священной дружины", взаимоотношения советского КГБ и советской партийной элиты, не могут не быть предметом интереса современных российских политиков.

Публикация представляет собой перевод стенографической записи закрытого заседания Совета по внешней политике в Нью-Йорке (США) 15 июля 1940 года, в повестке дня которого стоял доклад графа Карло Сфорца о гибели Третьей республики во Франции. Важнейший пункт обзора хорошо известного итальянского политика и дипломата, эмигрировавшего в США, заключался в следующем: главной причиной падения Франции в июне 1940 года являлись не немецкие танковые дивизии, пикирующие бомбардировщики и шпионаж. Эти орудия и средства способствовали поражению, но не были главными. Подлинное объяснение трагедии Франции, по мнению Сфорца, лежало в сфере психологии. По контрасту с Первой мировой войной (1914—1918 гг.), которая объединила Францию, начало Второй мировой войны, утверждал Сфорца, разделило нацию на две части. Вот это существование двух Франций, по мнению свидетеля событий графа Сфорца, более, чем что-либо другое, объясняет капитуляцию послеверсальской Франции. Сфорца приходил к выводу, что низшие и средние классы Франции видели в Германии главного врага и были настроены драться до конца. И, напротив, высшие классы были безоговорочно против любой войны с Германией, потому что они были смертельно напуганы угрозой со стороны большевизма. (Они приветствовали бы войну с Россией в любой момент). Так оценивал граф Сфорца главные приоритеты французских высших классов в критические 1939 и 1940 годы. Трагедия Франции, рассказанная графом Сфорца, наводит на мысль об исторической параллели с развалом Советского Союза, в ходе которого "синдром Петена" имел почти решающее значение.

В коротком эссе автор затрагивает вопросы, касающиеся экстренных мер для выхода из кризиса, налоговой и бюджетной политики, административной и пенсионной реформ.