Статья является ответом на бурную реакцию элиты КПРФ, вызванную ранее опубликованными работами автора, содержавшими критику верхушки КПРФ. Автор отмечает, что текст, опубликованный пресс-службой КПРФ, не является дискуссией по существу, т.к. в нем не обсуждается главное – политический результат деятельности КПРФ за 15 лет с момента ее создания. Обходятся стороной и давно выдвигаемые автором для обсуждения темы коллизии регресса в России, а также форм борьбы в условиях нарастающего регресса. Вместо того, чтобы восстанавливать в сознании людей советские позитивы, вырабатывать идеи, без которых стране не жить, элита КПРФ пропагандирует крайне опасные политически и идеологически темы: «концепцию устойчивого развития» и «лимит на революцию». Тем самым она демонстрирует ультракомпрадорский характер своей идеологии.

Во второй части статьи подводятся итоги многовариантного анализа экономического развития Китая в 20-ом веке. И в начале, и в конце столетия соотношение подушевых ВВП Китая и США практически не изменилось, а все 6–7-кратное повышение этого показателя в КНР произошло за последние 30 лет. Автор исследует экономическую динамику Российской империи в длительной исторической ретроспективе (XIII–начало XX века). Оригинальные расчеты и оценки уточняют наши представления о темпах и масштабах современного экономического роста России в 1885–1913 годах. И в эти лучшие годы «России, которую мы потеряли» абсолютный и даже относительный разрыв между подушевыми показателями ВВП России и США не только не сокращался, но продолжал увеличиваться. Аналогичные расчеты, относящиеся к современности, свидетельствуют о завершении восстановительного экономического роста в реформирующейся России. В конце 2006 года, т.е. через 17 лет после начала экономического спада в СССР и глубокого кризиса переходного типа в России ее подушевой ВВП вновь достиг максимального советского уровня производства товаров и услуг.

В статье автор рассматривает новое гипотетическое направление современной экономической науки – «экономику человеческой жизни». Отмечается, что в контексте данной концепции человеческая жизнь (ЧЖ) должна рассматриваться в большей степени в качестве экономической категории, а не самостоятельной ценности. Человеческая жизнь может служить объектом налогообложения и предметом купли-продажи, за счет чего могут эффективно решаться многие проблемы современного экономического развития, включая повышение темпов роста, регулирование численности миграций, модификация международной валютной системы и другие. Автор делает вывод, что с течением времени в продажной цене ЧЖ будет снижаться удельный вес компонентов, непосредственно связанных с профессиональной квалификацией того или иного лица, и повышаться доля параметров, характеризующих уровень его адаптивности к существующим условиям жизнедеятельности (психологическая устойчивость, способность работать в команде, приоритет корпоративных интересов над личными, преданность руководству и др.). В результате человечество может столкнуться с повсеместным распространением новой поведенческой модели, основанной на принципах неодарвинизма. В заключительной части статьи автор дает ответ на вопрос: насколько содержание статьи соответствует сегодняшним реалиям и насколько – является его творческим вымыслом.

Выясняется, насколько своевременными были преобразования, определившие особенности российской модернизации XIX – начала XX веков, – отмена крепостного права и начало перехода к конституциализму. Оценивается способность правителей России отвечать на вызовы времени, прослеживаются последствия коллизии между «рано» и «поздно» в их политике, выясняется степень готовности общества к реформированию и роль других факторов, влиявших на поведение политических деятелей. В частности, характеризуется отношение Николая II к дарованной им «конституции» с учетом архаичности устоев его мировоззрения. Автор утверждает, что промедление с реформами и непоследовательность в их проведении способствовали дестабилизации общества. Статья завершается сопоставлением высказываний историков по поводу правомерности поиска в прошлом альтернативных вариантов развития и об опасности умственных спекуляций.

Во второй части статьи анализируются социально-культурные и идейные предпосылки становления отечественной философии мифологии, которая формировалась во второй половине XVIII–начале XIX вв. в трудах первых отечественных историков и мифографов. Она была нацелена на поиск и разработку мировоззренческих и методологических установок конкретно-научного познания славянской мифологии. Период накопления эмпирических и теоретических предпосылок философии мифологии в России перерос в процесс ее непосредственного становления и продолжался вплоть до возникновения «мифологической школы» в отечественной фольклористике (1840–1850-е гг.). Эта школа вышла за границы частных теоретических обобщений, касающихся лишь славянской мифологии, и поднялась до понятийных абстракций всеобщей теории мифа. Ее наработки и достижения не потеряли значения вплоть до нашего времени.

Статья посвящена пересмотру основных положений традиционной истории тайных обществ декабристов. Доказывается, что привычная исследователям и читателям картина деятельности декабристов, лежащая в основе большинства книг и статей о них, базируется на концепции, созданной на следствии руководителем Южного общества П.И.Пестелем. Между тем, эта концепция имела мало общего с реальностью. Она сводила движение декабристов по преимуществу к идеологическим спорам, осложненным лишь кровожадными проектами цареубийства. Концепция, созданная Пестелем, позволила ему скрыть конкретную подготовку к захвату власти, проводившуюся в армии под его руководством. Императору же она позволила скрыть от европейского и российского общественного мнения уровень коррупции в армии и обосновать жестокие приговоры участникам тайных обществ. В статье делается вывод о том, что «классическое» декабристоведение зашло в тупик, а хрестоматийная картина деятельности тайных обществ нуждается в пересмотре.

Выступление в Конгрессе министра обороны США, в котором он ввел Россию в «ось зла», было одной из причин нелицеприятного доклада российского президента на конференции по безопасности в Мюнхене. В.В.Путин достаточно жестко охарактеризовал политику США и НАТО, а также заявление главы Пентагона о необходимости увеличения военных расходов, в частности, в связи с неопределенностью обстановки в России. Активизация США и НАТО на российском направлении создает значительные проблемы для России, поскольку северо-атлантический блок приближается непосредственно к российским границам и даже входит на территорию постсоветского пространства. Проблема отношений США и России – это проблема слабости России, которой спешат воспользоваться США. Поэтому реакцию некоторых кругов в России на сложившуюся ситуацию, как «не надо драматизировать», авторы статьи подвергают резкой критике, аргументировано показывая, что планируемое размещение НАТО ракетных баз в Польше и РЛС в Чехии направлено именно против России. Так что 20-летняя эпоха иллюзий, касающихся «вхождения России в Запад», подошла к концу. Нам нужны суверенное государство и суверенный суперпроект.

Холодная война формально могла начаться во второй половине 40-х годов прошлого века, но если иметь в виду многообразие ее форм (включая, например, сферу поп-культуры), внезапность, интенсивность и долговечность, то все это можно объяснить только ее уходящими вглубь прошлого корнями. Игнорировать предысторию холодной войны означало бы не заметить важные составляющие этого явления. Автор статьи совершенно четко формулирует свою позицию по этому вопросу, называя, в частности, типичной ошибкой объяснение происхождения холодной войны преимущественно из противоположности идеологий, из конфликта ленинского коммунизма и западного либерализма, восходящего к 1917 г. Автор полагает, что новый подход к истории международных отношений в ХХ веке требует проведения анализа проблемы под иным углом зрения – прежде всего с учетом геополитических коллизий, в которые оказались втянуты вследствие выполнения задач по обеспечению безопасности страны как дореволюционная политическая элита России, так и большевики, взявшие власть в ноябре 1917 г. и оказавшиеся в годы революции, Гражданской войны и в межвоенный (1919–1939 гг.) период лицом к лицу с сильным и враждебным Западом. В первой части статьи автор фокусирует внимание на усилиях дипломатии США, направленных на предотвращение расширения советского влияния в мире и прежде всего в Европе и Азии. Фактически это была установка на «протосдерживание» СССР, поддержанная различными силами – правительством, консервативными политиками и «русскими экспертами» такими, как Буллит, Келли, Гендерсон, Бирл, Кеннан.

Вспыхнувшее в марте 1793 г. восстание охватило несколько департаментов вдоль нижнего течения Луары и к югу от него (на границах трех прежних провинций Анжу, Пуату, Бретань) и получило в истории известность под именем «Вандеи». В сложной социально-экономической, политической и международной ситуации оно угрожало жизни молодой Французской республики. Многие понятия Французской революции прочно укрепились в европейских языках. При этом их смысловое значение, вначале достаточно узкое, сильно расширилось («правые» и «левые» как синонимы консерваторов и демократов, «Термидор» в смысле «откат революции» и т.д.). Беспрецедентная по жестокости и количеству жертв гражданская война стала не только прелюдией к экстраординарной внутриполитической борьбе, но и отправной точкой формирования главного политического водораздела между «патриотическим» (республиканским) Востоком и «контрреволюционным» (консервативным) Западом, сохранявшего силу вплоть до конца ХХ века. Не удивительно, что драматические события 1793–1796 гг. стали излюбленным сюжетом художественной литературы. Сам же термин «Вандея» воспринимался впоследствии исключительно в качестве знакового понятия (или аллегории), обозначающего не конкретное историческое событие, а контрреволюцию вообще. Подобная ситуация повлияла на успешное международное «заимствование» нового образа. Представление, например, об Октябре 1917 г. как о завершении мысли и дела Французской революции, лишило Вандею исследовательского интереса, ибо крестьянский мятеж против революционной власти выпадал из марксистско-ленинской интерпретации и противоречил оформившейся теории буржуазных революций, где народ неизменно выступал среди ее наиболее активных движущих сил.

В центре внимания автора статьи «Дневники 1973–1983» незаурядного религиозного (православного) мыслителя середины XX в. отца Александра Шмемана, вернее, его взгляд на Соединенные Штаты. Родившийся вне России и проживший большую часть жизни в США, он всегда ощущал себя «частью русского народа» (его предки по материнской линии были русскими). О. Александр пристально следит за повседневной жизнью Соединенных Штатов – страны своего проживания, за хитросплетениями внутренней и внешней политики 70-х – первой половины 80–х годов, дает тонкие сравнительные характеристики русским и американцам, выдвигает свою трактовку некоторых аспектов деятельности американских президентов, рассуждает об американской демократии, сопоставляя ее с европейской, высказывает свои взгляды на американскую литературу, искусство, обращает внимание на множество частных явлений американской жизни. Нельзя не признать, что мысли Шмемана продолжают оставаться участниками полемики сегодняшнего дня, предлагая свои варианты ответов на вопросы, которые ставит перед нами современная жизнь.

Парадоксальное выражение «лишние люди», введенное в литературу И.С.Тургеневым, широко использовалось отечественной литературной критикой и стало в истории культуры России понятием общепринятым, даже «клишированным». В статье это понятие используется для раскрытия экстраординарной личности и удивительной судьбы выдающегося представителя медицинской науки середины XIX века профессора Московского университета Г.И.Сокольского. Авторы впервые привлекли к анализу такие источники, как письма Сокольского и письма тех лиц, кто сыграл решающую роль в его судьбе, хранящиеся в РГАЛИ, отделе рукописей РГБ и отделе письменных источников ГИМ, а также многочисленные материалы мемуарной литературы, характеризующие не только самого героя повествования, но и университетскую и городскую среду.

Автор рассматривает процессы переломного в исторических судьбах России 1917 года, увиденные глазами современников – мастеров отечественной сатиры и юмора, в соотнесении их – в основном на уровне подтекста – с событиями 90-х гг. прошлого века. Явлениями, во многом узнаваемыми и сопоставимыми в своих внешних проявлениях, хотя и имеющими совершенно различные корни. Автор адресует настоящий материал в первую очередь тем, кто склонен в познании прошлого и настоящего к широким историческим сопоставлениям в выявлении «хромосомного набора» в ткани событий и явлений нашей истории, суть которого заключается в определенном алгоритме повторяемого и неповторимого в поведении субъектов исторического процесса. Продвигаясь в русле такого подхода, считает он, можно с определенной степенью условности, метафоричности говорить о наличии достигающего ментального уровня «генетического кода» отечественного исторического процесса. Кода, который в нашем конкретном случае подразумевает тот лихорадочный пульс российской истории, когда модернизационные подвижки оказываются тесно сросшимися с явлениями демодернизационного и контрмодернизационного плана. В результате чего как революционные скачки, так и системные реформы, начинаясь с завышенных надежд и многошумных деклараций, оборачиваются затем социальным и, более того, цивилизационным откатом.

Статья посвящена злободневной и вызвавшей широкий общественный интерес теме оргоружия и возможностям его применения противником в целях доуничтожения России. Опыт разрушения СССР свидетельствует о том, что наибольшую опасность представляет стратегия точечных, прицельных действий, рассчитанных на парализацию всех форм мобилизационной активности «жертвы». Любой противник будет искать особые точки системы, которые он атакует. К сожалению, российское общество взрослеет недостаточно быстро и не может еще сделать всеобъемлющих выводов из преподнесенных исторических уроков. Описанная А.Зиновьевым коллизия «как иголкой убить слона» неуклонно приобретает для нас новую актуальность. Оргоружие начинается со слова, опирается на него. По словам можно реконструировать очень многое. Грозным предупреждением оказываются уничижительные заголовки в ключевых мировых СМИ, адресованные России и ее руководству. Эти высказывания ко многому обязывают тех, кто их допускает, и вряд ли они останутся пустыми угрозами. За словом следуют системные меры, его подтверждающие. Война с использованием информационных диверсий, интеллектуальных вызовов и мегаопераций в сфере идеального ведется с учетом прагматизма, материалистичности российской элиты и населения страны. Применение оргоружия представляет собой сложный и многомерный план действий, предусматривающий обеспечение категорической невозможности доступа власти к инструментам решения острых проблем. В статье рассматриваются проблемные сектора, связанные с определенными типами действий атакующего противника.

Во второй части статьи автор анализирует развернувшийся накануне Второй мировой войны в недрах американского истеблишмента скрытую политическую борьбу за альтернативный рузвельтовской русской политике сценарий. Посол США в Токио Джозеф Кларк Грю в качестве видного и влиятельного чиновника государственного департамента предложил использовать «японскую карту» с тем, чтобы сбалансировать рост влияния Советского Союза на Дальнем Востоке и сделать его более зависимым от доброй воли США и американской военной мощи как стабилизирующей силы в регионе. Его взгляды разделял Уильям Буллит, предложивший целый пакет мер с тем, чтобы остановить советский «экспансионизм». Экс-посол США в Советском Союзе оказался самым изобретательным и настойчивым протагонистом такой политики в отношении Советского Союза, которая бы всемерно ограничивала его активность на мировой арене. Идея Пан-Европы, включающая сильную, милитаризованную Германию служила опорой его антикоммунистической конструкции сдерживания. Бацилла холодной войны была привнесена также тем недоверием среди союзников, которое возникло после принятия Вашингтоном и Лондоном секретного решения начать работы по созданию атомного оружия для последующего его использования против стран «Оси» и (в качестве эффективного средства превентивной дипломатии) Советского Союза. Таким образом, обнажая корни холодной войны в предвоенной истории русско-американских отношений, историк получает возможность объяснить, почему новый длительный конфликт возник буквально на следующий день, как только союзники одержали победу над агрессивными державами. Становится яснее и суть постулата Дж. Кеннана, изложенного в его «Длинной телеграмме» (1946 г.): США «должны продолжать рассматривать Советский Союз в качестве соперника, а не партнера».

Как начиналось объединение Германии, и какой была политика Советского Союза? Эти вопросы поднимаются снова и снова историками, журналистами и простыми людьми. Автор, в то время бывший советским послом, представителем СССР на переговорах в Вене по вопросам европейской безопасности и сокращения обычных вооружённых сил в Европе, даёт ответы на эти вопросы, опираясь на свои дневниковые записи тех лет и новые, недавно рассекреченные советские и западные документы. Его эссе на фактическом материале раскрывает иллюзии, бытовавшие той осенью 1989 года, как в советском руководстве, так и в руководстве западных стран, где не считали реальным воссоединение Германии в ближайшем будущем. Даже в ФРГ. И только после падения Берлинской стены в Москве и западных столицах стали понимать, что объединение Германии буквально ворвалось в повестку дня мировой политики. Автор подробно описывает, как эти надвигающиеся проблемы германского воссоединения обсуждались в Кремле. Это позднее прозрение, двойственность политики Горбачёва, отсутствие стратегической линии и упование, что всё решит история через 50-100 лет, стали трагедией советской внешней политики.

Болгарский коммунист Георги Димитров с 1934 г. по 1945 г. являлся советским гражданином. По воле И.В.Сталина он в 1935 г. стал Генеральным секретарем Исполнительного Комитета Коминтерна. В своей работе Димитров постоянно руководствовался указаниями советских руководителей и прежде всего И.В.Сталина. В Дневнике описываются встречи и беседы со Сталиным и другими советскими политическими деятелями. Записи свидетельствуют о безусловной преданности Димитрова кремлевскому лидеру и преклонении перед ним, а также об убежденности хозяина Дневника в правоте дела, которому он посвятил жизнь, в мессианской роли партии большевиков и советского государства. Статья основана на материалах Дневника Димитрова и других архивных документах.

Рецензия посвящена творчеству современного художника из Иерусалима Александра Айзенштата. Перед каждым, кто придет на выставку его работ, предстанет стихийное повествование, метарассказ и о судьбе народа, и о тайнах духовной жизни, и о том, что близко не только окружению автора, но и созвучно судьбе России, той страны, с которой живописца связывает и биография, и творчество, и религиозная деятельность. Впрочем, меньше всего следовало бы увлекаться интерпретаторством, домысливанием, игрой воображения, искусственно превращая ассоциации в продуманную схему. Как всякое подлинное творчество, картины Айзенштата побуждают к объяснению, но в то же время неуловимы для описания с последующим толкованием смысла образов. Пусть то, что высказано на языке живописи, останется ее собственным достоянием. Любой перевод, любая вербализация не помогут зрителю, поскольку работы Айзенштата, несмотря на свою тесную связь с еврейской традицией, не претендуют на то, чтобы быть лишь энциклопедией символов. Автор рецензии пишет о религиозных и нравственных общечеловеческих интенциях художника, творчество которого формируется благодаря причастности к высоким духовным интенциям традиционной культуры.

Автор статьи обращается к исследованию древнерусских представлений о мире ангелов и демонов, о природе, происхождении и способностях бесплотных духов и об их влиянии на мир людей. Идеи, актуальные для книжности, изучаются в их эволюции от Средних веков к Новому времени: автор реконструирует древнерусские конвенциональные модели в контексте творений авторитетных на Руси раннехристианских авторов и прослеживает эволюцию общезначимых представлений Средневековья в «переходное» XVII столетие. Может ли бес убивать, творить материальные предметы или изменять окружающее, каковы границы власти зла в земном мире? Может ли ангел заблуждаться, грешить или не повиноваться воле Господа, каковы границы свободы Небесных духов? Древнерусские книжники и авторы XVII века давали разные ответы на эти, принципиальные для культуры, вопросы. Изменения, вторгающиеся в традиционные представления в XVII столетии крайне интересны и зачастую непредсказуемы; их изучение позволяет глубже понять уникальность эпохи, лежащий между Средневековьем и Новым временем.

В этом разделе статьи рассмотрены обстоятельства и причины неожиданного увольнения Г.И.Сокольского из университета, его жизнь в качестве популярного московского частнопрактикующего врача и безрадостный ее финал – четверть века одиночества. Распутывая по законам детективного жанра едва различимый клубок университетской интриги, авторы подводят читателя к выводу, что не погром университетов в годы «николаевской реакции», не изгнание из них «духа материализма и свободомыслия», а беспокойный ум, новаторские творческие амбиции, неуживчивый «колючий» характер, то есть сама личность Сокольского, сделали его неудобным и неугодным высокому начальству и предопределили его преждевременную отставку. По мнению авторов, Сокольский принадлежал к психологическому типу ученых-естествоиспытателей, находящихся в постоянном разладе с окружающей реальностью. Это несвоевременные люди: они принадлежат Будущему, но не нужны Настоящему.

Автор анализирует способ политического поведения, при котором идеалы и связанные с ними мотивации деятельности отторгаются от социальной системы. От существования в обществе идеалов зависит его стабильность и состоятельность. Систему можно обрушить, используя присущие ей самой свойства точно так же, как может обрушить прочный мост отряд, шагающий в ногу. Катастрофу государственного распада СССР автор усматривает именно в развязывании войны с идеалами социализма и идеальным вообще, задействовавшей, в частности, некий синдром, порожденный встречей западной интеллигенции с фашистской идеологией. Патологию фашистской системы идеалов в годы войны смогла остановить только встречная волна идеальности советского общества. Прискорбный формат нашей действительности объясняется размыванием советских идеалов и отсутствием любой другой внятной идеальности.

Загадки германского объединения и как вырабатывалась политика в Москве и Вашингтоне в конце 1989 года, когда стало ясно, что оно неизбежно? Ответ на эти вопросы даёт бывший советский посол, представитель СССР на переговорах в Вене по вопросам европейской безопасности и сокращения обычных вооружённых сил в Европе, опираясь на свои дневниковые записи тех лет и новые, недавно рассекреченные советские и западные документы. Его эссе на фактическом материале раскрывает такую картину. США и ФРГ к тому времени заняли твёрдую позицию -воссоединение неизбежно, оно должно происходить путём поглощения ГДР Западной Германией и чем скорее, тем лучше, причём объединённая Германия должна быть в НАТО. А вот в Кремле царил разброд – там боролись различные мнения.. Но Горбачёв избрал политику «ничегонеделания», видимо не решаясь брать на себя ответственность и уповая на то, что всё решит история, если не через 100 лет, то во всяком случае не при его жизни. Поэтому занимал двуликую позицию и в зависимости от собеседников одним говорил одно – мы не при каких обстоятельствах не должны терять ГДР, а другим другое, -например, каждая страна имеет право выбора.

Идея роспуска Коминтерна начала вызревать с весны 1941 г., но после нападения Германии на СССР была временно забыта. Советское руководство вернулось к этой мысли в мае 1943 г., стремясь укрепить сотрудничество в рамках Антигитлеровской коалиции и обеспечить объединение всех антифашистских сил в борьбе против гитлеровской Германии. Функции распущенного Коминтерна были возложены на Отдел международной информации ЦК ВКП(б), который до своего отъезда в Болгарию осенью 1945 г. сначала фактически, а затем и формально возглавлял Г. Димитров. Перед отъездом на Родину он отказался от советского гражданства. Занимая важнейшие государственные и партийные посты в Болгарии, Димитров часто посещал СССР для лечения и постоянно контактировал со Сталиным, руководствуясь его указаниями.

Дневник московского либерального деятеля князя В.М. Голицына содержит разностороннюю информацию о жизни Москвы и России в предреволюционные годы. Этот ценный источник позволяет также составить представление о личности Голицына, который, несмотря на аристократическое происхождение, был ближе по своим воззрениям к буржуазным кругам, нежели к дворянству. Из дневника можно почерпнуть новые сведения о сложившейся перед первой мировой войной партии прогрессистов, о прогрессизме как социокультурном явлении. Размышления Голицына охватывали широкий круг волновавших его и его современников проблем – социальных, политических, нравственных., В совокупности наблюдения и оценки Голицына создают объемную картину российской действительности начала 1900-х гг. со всеми присущими ей в то время основными противоречиями.

В заключительной части статьи автор прослеживает трансформацию канонических древнерусских идей о природе и сущности чудес, творимых праведником, в ряде известных памятников XVII века. Речь идет, прежде всего, о двух автобиографических Житиях, написанных ранними идеологами старообрядчества – протопопом Аввакумом и иноком Епифанием, в пустозерской земляной тюрьме. Интересно, что жизнеописания, созданные в одно время, представляют разные модели взаимоотношений человека с Богом: в то время как Аввакум следовал традиционным агиографическим образцам, сочинение Епифания основано на идеях, типичных и в то же время новых для средневековой книжности. Этот феномен своеобразно отражает процесс эволюции, изменявшей многие основания древнерусской культуры на протяжении «переходного» XVII века.

Используя устные варианты армянского народного эпоса "Давид Сасунский", автор исследует первую часть эпоса, где повествуется о рождении из камня двух родоначальников героев сасунского племени. Детали, присутствующие в этих устных вариантах, позволяют углубиться в мифологические источники этого эпизода. Они восходят к самым древним периодам образования армянского народа и, в то же время, имеют много общего с мифологией соседних народов и даже древних славян. Автор показывает, как легенды, возникшие вокруг армянского святого Григора Нарекаци, не только пропитаны этими мифологическими образами, но и, в свою очередь, оказали взаимное влияние на дальнейшее развитие самого эпоса.

Неспособность к стратегическому взаимодействию на всех уровнях принятия решений – одна из самых болезненных и печальных примет современности. Возможные пути выхода из сложившейся ситуации идеологического и ценностного тупика, необходимость преодоления умственной немоты, прорыв к подлинности (важнейшему субстрату политического диалога) – основные темы публикуемого доклада. Отсутствие стратегии в новейшей политической культуре обусловлено не каким-то очередным кризисом идей, но фактом редукции идеального, которое вытеснено на периферию культурной и общественной жизни. Однако стратегическая цель может возникнуть только в контексте идеального. Насколько эта стратегическая цель реалистична и достижима – отдельный вопрос. В конечном счете речь о вызове подлинности, о самих перспективах присутствия подлинности в политическом мышлении XXI столетия. Станет ли оно эпохой окончательного торжества суррогатов, имитаций, подделок или возобладает обсуждение действительных проблем, подлинного смысла процессов, содержательного компонента мировой политики – зависит сегодня от тех, кто включается в сложную дискуссию по важнейшим вопросам стратегического взаимодействия".

Проведя грань между ценностями, связанными с высшими (идеальными) регистрами мотивации решений, и интересами, определяемыми полезностью, автор отмечает, что в 20 веке укрепился рациональный (на основе интересов) подход в теории принятия решений. Именно такой подход представляется одной из важнейших причин провалов как в международной, так и во внутренней политике многих стран. Любые мотивации решений всегда ценностно окрашены и поэтому при принятии стратегических решений необходима не только их рациональная экспертиза по интересам и полезности, но и определенная "ценностная экспертиза".

Считается, что стратегический диалог между государствами в современную эпоху происходит в соответствии с нормами международного права. Однако на деле это чаще всего не так. Более сильные в военном и экономическом отношении государства диктуют свою волю более слабым, а порой военной силой заставляют их принимать свои условия. Между тем, в некоторых случаях подобное диктаторское поведение сильных стран наталкивается на, казалось бы, алогичное и иррациональное сопротивление слабых государств. Одним из таких случаев, по мнению автора, является наличие исторического травматизма у страны-жертвы. Под историческим травматизмом автор подразумевает различные формы моральной травмы и социально-психологической фрустрации общества (народа), порождаемые так называемым синдромом поражения. В статье рассматриваются психологические механизмы, приводящие народ или крупную социальную группу к фрустрации и историческому травматизму, описываются компенсаторные реакции народа на ситуацию поражения, а также основные риски победителя, связанные с давлением на побежденного.

В третьей части статьи автор исследует переговоры Горбачёва и Буша на Мальте. Сегодня мало кто вспоминает эту встречу двух руководителей СССР и США. А зря. Как и в Ялте 45 лет до этого, теперь на Мальте была решена судьба Германии и Восточной Европы. Только полностью в противоположном направлении. Горбачёв признал там право каждого государства на свободу выбора, включая право на пересмотр предыдущего выбора. Советский Союз не станет применять силу, хотя буквально за несколько дней до этого он говорил, что ни при каких обстоятельствах мы не должны терять ГДР. Это признание Горбачёва на Мальте было воспринято в Вашингтоне как сигнал – путь к вхождению объединённой Германии в НАТО, причём без всяких условий, теперь открыт. Больше того, открыт путь к роспуску Варшавского Договора и бегству стран Восточной Европы в объятия Запада. А политика СССР – это политика бездействия, только лаять, но ничего не делать.

С конца 90-ых гг., после показательной бомбардировки Югославии, мировая бизнес-элита открыто, без каких-либо оговорок заговорила о необходимости введения «глобального управления», постепенно приучая общественность к восприятию этого понятия как общепринятого, выражающего некий объективный и неизбежный процесс, направленный на обеспечение принципов высшей этики и эффективности. Совершенно очевидно при этом, что в реальности речь идет о создании внеправовой частной власти корпоративных элит, которая обеспечит максимальную концентрацию капитала в их руках и гарантирует полный контроль над основными финансовыми и информационными потоками мира. Поскольку главным препятствием на этом пути является еще сохраняющийся государственный суверенитет, а ликвидировать его открыто невозможно, ставка делается на все то, что способствует его разложению и размыванию: децентрализацию, регионализацию, этническое дробление и местничество. Европейский Союз представляет собой в этом смысле идеальную модель, по которой и создается сегодня новая «мировая архитектура». Проводимая руководством ЕС политика выявила со всей очевидностью его истинную цель, заключающуюся в демонтаже национально-государственных образований как таковых и замене их сетью регионов и этнорегионов в качестве опорных структур «европейского строительства», жестко управляемых из одного центра. Интеграция на практике оборачивается национальной дезинтеграцией, расчленением и перекройкой континентального пространства. Этот процесс обозначается теперь новым термином – глокализация, – выражающим объективный союз сторонников глобального подхода и защитников локальных интересов. Каковы же конкретные механизмы, пути и способы осуществления данной стратегии, в чьих интересах она осуществляется и к каким последствиям ведет – главные вопросы, рассматриваемые в данной статье.

В статье осуществлен системно-целостный анализ взглядов и теоретических представлений русской социал-демократии. В центре внимания автора оказываются ключевые положения доктрины мирового и российского рабочего движения, выработанные меньшевиками в период после 1917 года. Исследуются причины размежевания деятелей социал-демократии по важнейшим вопросами внутренней и международной жизни. В своих взглядах на возможные формы борьбы с большевистским экспериментом и дальнейшие перспективы развития России меньшевики расходились все дальше и дальше. В месте с тем в статье исследуются и фундаментальные стороны миропонимания, сближавшие большевиков и меньшевиков. Несмотря на очевидную общность ряда политических лозунгов, антагонисты по-разному трактовали смысл социальной революции, роль диктатуры пролетариата, сущность демократии как народовластия. Особо рассматриваются в статье конкретные директивы и политические заявления социал-демократов, адресованные международному рабочему движению накануне войны СССР с гитлеровской Германией, и взгляды отдельных представителей движения после Второй мировой войны.

В.В.Шульгин (1878–1976) – видный политический и общественный деятель дореволюционной России и русского зарубежья. Хотя в последние годы его книги вновь переиздаются в нашей стране, многое в судьбе этого человека представляет тайну для историков. Это, в частности, касается материалов следственного дела, хранящихся в Центральном архиве Федеральной службы безопасности Российской Федерации. В публикуемом фрагменте из протокола допроса Шульгина речь идет о его общественно-политической деятельности в дореволюционный период и во время Гражданской войны.

Статья посвящена тем людям, которые в тяжелейших условиях, рискуя собственной жизнью, спасали людей, обреченных на смерть. Одна из описываемых историй случилась во время Второй мировой войны, другая – после, но обе они о тех, кто достойны называться Праведниками.

Предмет анализа данной работы – опубликованная 9.10.07 г. статья В.Черкесова "Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев" и характер реакций на нее российского аналитического сообщества. Автор отмечает не только актуальность статьи Черкесова, но и крупный масштаб поднятых в ней проблем, в принципе, не свойственный чиновникам такого ранга. Указано однако, что острота поднятой темы отражена недостаточно. Вся нынешняя элитная жизнь пропитана соком первоначального накопления (воровства), внутри абсолютно гнилого процесса этого накопления формируется олигархия, соединяющая в себе деньги и власть. Олигархизм может сломать существующую государственную систему, которая, обрушившись, подомнет под себя все. Поэтому вопрос заключается прежде всего в том, как не допустить этого ужаса. Для этого, в первую очередь, необходима идеология, именно идеология, а не ее суррогаты, не псевдоидеологические секты, не имитация КПСС. Главная опасность на этом пути – опора на существующие смысловые институты, которые погружены в антисистемную "клоаку" и перенимают ее свойства

В осуществлении геополитической перестройки в Европе, заключающейся в демонтаже государственных структур и замене их сетевой структурой организации, этнорегионы играют ключевую роль, на них делается главная ставка. Активизация и организация европейских этнических и национальных меньшинств происходит не стихийно и не в соответствии с локальными потребностями, этот процесс координируется и управляется из соответствующих центров, которые призваны обеспечить единство их требований и синхронность в их выдвижении. За этими центрами стоит крупный корпоративный бизнес, который, используя антиуниверсалистские устремления меньшинств, с помощью соответствующих механизмов направляет их в антигосударственное русло, превращая в своих объективных союзников. И хотя главная роль в осуществлении данной стратегии принадлежит Германии, не ей достанутся плоды этого политического творчества

В статье анализируется коммеморативный комплекс Кавказской войны XVIII-XIX вв., сформировавшийся к 1914 году. Монументальные сооружения, имена боевых кораблей, топонимика, исторические публикации, медалистика, юбилейные торжества, музейные экспозиции рассматриваются в контексте формирования исторической памяти о вхождении Северного Кавказа и Закавказья в состав Российской империи. Боевые действия против горцев оказалась на периферии интереса государства и общества, поскольку не вполне укладывалась в военно-мемориальную схему, сложившуюся к началу XX столетия.

Данная статья посвящена одному из самых актуальных в современном декабристоведении вопросу – вопросу о «плане действий» декабристов накануне 14 декабря 1825 года. При этом главное внимание в статье уделено лидеру Северного общества, «диктатору» восстания князю С.П.Трубецкому. Доказывается, что в основе его замысла лежало совместное выступление Северного и Южного обществ, анализируются его действия, направленные на реализацию этого замысла. В статье также анализируются причины, по которым этот «план действий» так и остался нереализованным.

До сих пор государственное образование в России считалось светским. Но такой порядок всё чаще ставится под сомнение. Священнослужители появляются в школах и университетах. Выходят новые учебные пособия, такие как «Ислам. Духовно-нравственное обучение школьников» или «Православная биология». Религиозные организации решительно претендуют на особую роль в нравственном воспитании. Всё это вызывает в обществе острые дискуссии. Происходит размежевание: по одну сторону баррикады (точнее, церковной ограды) собираются светские гуманисты, по другую – религиозные консерваторы. Историк Илья Смирнов неоднократно публиковал в «России XXI» издевательские рецензии на учебники, в которых строгое научное знание подменяется мистикой и клерикально-монархической пропагандой. Однако в данной статье наш автор уже не занимает столь решительной позиции и признает, что по целому ряду вопросов верующие высказывают более гуманные, ответственные и, как это ни странно, более свободные суждения, чем их светские оппоненты. А под вывеской светского гуманизма мы всё чаще встречаемся с догмами, которые не имеют ни научного, ни нравственного обоснования.