Крушение монархии в России привело к падению цензурных ограничений. В сатирических изданиях, спектаклях, кинематографе стало возможно затрагивать темы, которые еще недавно были под запретом. Как же воспользовалось образованное общество предоставленной свободой? В первую очередь тотальному осмеянию был подвергнут старый режим (Николай II, императрица Александра Федоровна, царские министры). После возвращения ВИ.Ленина в Петроград, усиления позиций большевиков и июльских событий, тотальная критика обрушилась на них. Далее под удар сатиры попала «корниловщина». Осмеянным оказался и А.Ф.Керенский. В итоге часть интеллигенции перешла от осуждения отдельных личностей к критике народа и России в целом.

В.В.Шульгин (1878–1976) – политический деятель и, депутат Государственных дум, один из участников Белого движения, видный публицист Русского зарубежья. Еще до революции он обратил внимание на мощный потенциал, который содержится в украинском национализме, и предупреждал об этом. Во время Гражданской войны тема получила дальнейшее развитие в публикациях Шульгина, не потерявших своей актуальности и в наше время.

В публикуемых документах Российского государственного архива социально-политической истории отражены особенности становления советской власти в Литве в предвоенный период. Показано, что ключевыми мотивами в действиях советской власти были: 1) военно-политические соображения, связанные с ожиданием войны; 2) радикальная трансформация социально-экономической структуры литовского общества, опиравшаяся на сложный баланс идеологии, практических нужд и реальных возможностей.

В статье приводятся оценки Первой мировой как войны совершенно нового типа. Представлены точки зрения философов Ф.Юнгера, В.В.Розанова, Ф.А.Степуна, политика Л.Д.Троцкого, психиатра И.А.Сикорского, писателя Пьера Дрие ла Рошеля. В статьях Е.Н.Трубецкого и П.Б.Струве показано, как война обострила национальные проблемы и породила «украинский вопрос». Консервативная позиция выражена Антонием Харповицким, Л.А.Тихомировым и М.О.Меньшиковым. Л.Н.Войтоловский и В.В.Корсак характеризуют войну как ее непосредственные участники.

Впервые публикуется полный текст письма от 1927 года бывшего царского генерала К.Л. Гильчевского к М.И. Калинину. Поводом для написания послужили хлопоты о пенсии, однако, содержание письма этим не ограничивается. Гильчевский излагает свою биографию, подчеркивая, что во время революции 1905 года отказался участвовать в карательной операции, а в период Гражданской войны не пошел служить к А.И.Деникину. Бескомпромиссно, порой на грани антисоветских оценок, бывший генерал критически анализирует советскую систему. Также подчеркивается приверженность автора письма партиотизму. Письмо вызвало реакцию и в 1928 году рукопись Гильчевского, обобщающая его боевой опыт периода Первой мировой войны была издана в СССР отдельной книгой.

Сохранилось немало свидетельств, позволяющих говорить об эмоциональном и глубоком восприятии поколениями русских людей событий Французской революции. Ее ценностные понятия, образно-символический строй служили своего рода «путеводителем» в будущее, которое завораживало и отпугивало одновременно. Четко размежевав консерваторов и радикалов, дискуссии об оптимальном пути приобщения к западноевропейским нормам привели во второй половине XIX в. к формированию «русской идеи» и утверждению необходимости особой цивилизации для России. Первая линия выражала себя православно-монархическим идеалом, в котором просветительские принципы соединялись с мотивами национальной идентичности (замещение формулы «свобода – равенство – братство» триадой «православие – самодержавие – народность»). Вторая – представляла сплав европейского социализма с идеалами общинности, причем имелся в виду общинно-патриархальный уклад деревни. Путь к светлому будущему интеллигенция связывала со своей деятельностью, русскому народу оставалось лишь принять результат выбора.

Григорий Николаевич Товстолес (1887–1957) – практически неизвестный в современной России деятель Русского зарубежья. Он сражался в Белой армии в годы Гражданской войны, был одним из первых участников евразийского движения в эмиграции, состоял в ряде масонских лож. В 1946 г., проживая во Франции, принял советское гражданство, а в 1951 был арестован органами МГБ СССР на территории Восточной Германии. В данной статье впервые вводятся в научный оборот материалы его следственного дела, хранящиеся в Центральном архиве федеральной службы безопасности Российской Федерации.

«Круглый стол» посвящен анализу вышедшей в 2009 году энциклопедии «Общественная мысль Русского зарубежья», в которой предпринята попытка впервые проследить развитие общественной мысли в хронологических рамках всех волн эмиграции с середины XIX в. до конца ХХ века.

В статье рассмотрены идеологические истоки, история становления и развития евразийской мысли. Особое внимание уделено видным представителям этого движения, чьи взгляды и судьбы прослеживаются не только на основе их работ, но и на основе документов из Центрального архива федеральной службы безопасности Российской Федерации.

В.В.Шульгин (1878–1976) – видный политический и общественный деятель дореволюционной России и русского зарубежья. Хотя в последние годы его книги вновь переиздаются в нашей стране, многое в судьбе этого человека представляет тайну для историков. Это, в частности, касается материалов следственного дела, хранящихся в Центральном архиве Федеральной службы безопасности Российской Федерации. В публикуемом фрагменте из протокола допроса Шульгина речь идет о его общественно-политической деятельности в дореволюционный период и во время Гражданской войны.

Лев Тихомиров – революционер и идеолог «Народной воли», ставший монархистом и редактором «Московских ведомостей», – более 30 лет вел дневник. Незадолго до смерти он передал свои записи на хранение в Румянцевский музей. В последние годы русские монархисты активно переиздают работы Тихомирова и пропагандируют его наследие. Однако его дневник остается практически неизвестным широкому читателю. Во многом это связано с тем, что мысли и оценки, содержащиеся в дневнике, не всегда соответствуют тому, что Тихомиров провозглашал публично. В настоящее время в издательстве РОССПЭН готовится публикация полного текста дневника Л.А.Тихомирова за период 1915–1917 годов, снабженная научными комментариями. Многое из того, что писал 90 лет назад Тихомиров, способно вызвать сегодня интерес у исследователей, занимающихся историей России и русского консерватизма. Впервые публикующаяся подборка фрагментов из дневника за 1917 год демонстрирует мировоззренческий кризис автора и разочарование в тех принципах, которые он исповедовал после перехода в монархический лагерь.

Чем ближе новые президентские выборы, тем активнее различные политические силы начинают апеллировать к консервативным ценностям и традициям, зачастую вкладывая в понятие "консерватизм" то содержание, которое им выгодно в данный момент. В каждую конкретную эпоху и в каждой конкретной стране это понятие наполняется новым смыслом. Нет «чистых» и «нечистых» консерваторов, поскольку сами критерии «консервативности» различны, и бывший революционер и ниспровергатель может, придя к власти, превратиться в охранителя и державника. Русский консерватизм не похож на европейский или американский. Он парадоксален и неповторим. Он впитал в себя национальные традиции и вместе с тем пытался и пытается (хотя и робко) ответить на вызовы времени. Хотя на первый взгляд сегодняшняя политическая ситуация кажется стабильной, на самом деле она таит в себе непредсказуемое развитие событий, подобно тому как Россия периода "консервативной стабилизации" Александра III уже несла в себе три революции, опрокинувшие династию. Поэтому консерватизм в чистом виде (т.е. просто сохранение существующего положения вещей) не имеет никаких шансов в России, как и консерватизм, зовущий вернуться в «светлое вчера». Сегодняшняя мода на консерватизм, с одной стороны, уже вызвала дискуссии в среде историков, социологов и политологов, что само по себе позитивно, но, с другой стороны превратило само понятие консерватизма в нечто неопределенно расплывчатое. Все это заставляет нас задуматься о том, как соотносится исторический опыт применения в России консервативной идеологии с проблемами современного консерватизма.

Мало кто знает о прогнозах будущего России, сделанного отечественными консерваторами задолго до крушения самодержавия. Многократно переизданный, но не прочитанный, Константин Леонтьев в своих оценках социализма был, по мнению автора статьи, гораздо более глубоким и дальновидным, чем его современники и некоторые наши соотечественники. Осознавая подспудно неизбежность социальной революции, он пытался найти в социализме охранительные черты и совместить его с монархией в рамках православия. Урегулировать социальный вопрос предлагалось силами существующей власти, не меняя сложившийся социально-экономический уклад. Леонтьев планировал посвятить социализму специальную работу, но этому помешала смерть, а последователи (да и были ли у него настоящие последователи?), оказались менее оригинальными. Один из немногих, понявших, но отнюдь не принявших его "охранительный социализм", – Лев Тихомиров. "Патриархальные" апологеты самодержавия истощили себя в борьбе с социалистической идеей, не осознав существования глубоко скрытого типологического родства с социализмом. Родства, которое помимо прочего, подразумевалось наличием общего противника в лице либерализма и капитализма.