В этой работе анализируется статья бывшего начальника разведки генерала Дудаева, возглавляющего ныне Кавказский общий рынок, Х.А.Нухаева, "Давид и Голиаф", в которой отрицаются такие ценности как национальное государство, утверждается, что цивилизация и ее порождение – город – это скверна, и с городской цивилизацией необходимо бороться, воспеваются варварство и родоплеменные отношения. Автор убедительно доказывает, что эти утверждения особенно опасны потому, что вписываются в глобальный контекст политики новой администрации Дж.Буша. В рамках сегодняшнего истеблишмента существуют сильно трансформированные, но от этого не менее опасные, нацистские идеи, принципы эсэсовского института "Аннанарбе". "Новый мировой порядок" этого рода проповедует деиндустриализацию, архаизацию, суррогатную религиозность и пр. для всех, кроме элитного ядра человечества. Жесточайшая эпоха, в которую мы вступаем, – постмодерн, являющийся средством управления миром и трансформации его к античеловечности, еще более омерзительной, чем фашизм, а противостоять этому можно, только усилив и реализовав осмысление государственности.

В течение многих десятилетий гонка атомных вооружений, возникшая из конфронтации двух сверхдержав послевоенного мира, имела доминирующее значение в мировой политике, однако атомные аспекты внутриполитической жизни СССР и его внешней политики оставались малоизученными. Ныне, после того, как стали доступными многие секретные материалы, появилась возможность ответить на многие важные вопросы, которыми задавались исследователи в течение многих лет и которые имеют фундаментальное значение для понимания внутренних движущих факторов советской внешней политики в первые годы холодной войны (1945–1949 гг.), ее мотивов и особенностей. Главный из них, насколько сильно был выражен в ней компонент, связанный с национальной ментальностью, и какие шаги предпринимал Сталин с тем, чтобы противостоять американской атомной дипломатии. Предлагаемое вниманию читателей оригинальное исследование базируется на большом массиве российских и американских источников, проливающих свет на многие, неизвестные до настоящего времени события, факты и явления, рассматриваемые преимущественно в социально-психологическом ракурсе.

В статье рассмотрены некоторые тенденции деградации российского политического сознания и российской публичной политики. По мнению автора, усиление этих тенденций привело к возникновению в России своеобразной, хотя и не уникальной формы демократии – демократии волеизлияния (или демократии экстаза). Эта демократия столь сильно отличается от традиционной демократии, что уже не может считаться каким-то отклонением от воплощенной в традиционной демократии нормы. Демократия волеизлияния уже вышла за пределы России и начала триумфальное шествие по миру. А поскольку Запад и особенно США продолжают цепляться за изжившую себя традиционную демократию (хотя способствуют становлению демократии волеизлияния в таких странах, как Сербия и Россия), то Россия вновь оказывается впереди планеты всей. Не будем спешить поздравлять друг друга. Возможно, что в практическом смысле разница между демократией волеизлияния и традиционной демократией окажется ровно такой же, как разница между российским капитализмом и американским капитализмом. Конечно, российский капитализм нам дороже. Только он работает гораздо менее эффективно, чем американский. И никогда не будет столь же эффективным, как американский капитализм. Все равно его не бросим, потому что он хороший.

Исследователь германской истории С.В.Оболенская представляет политический портрет одного из самых влиятельных и широко известных государственных деятелей Европы XIX в. О.ф.Бисмарка. Она пытается взглянуть на Бисмарка сквозь призму его молодых лет, когда складывались основы его профессиональных качеств политика и дипломата и формировался характер. В работе последовательно опровергаются некоторые устойчивые стереотипы, в том числе мифы советской историографии, раскрывается сложность и противоречивость личности Бисмарка и его политики. После завершения объединения Германии целью внешней политики Бисмарка, как отмечает автор, стало не развязывание войны, а сохранение мира в Европе. Однако предотвратить общеевропейскую войну Бисмарку удалось ценой роста милитаризма и усилением розни между европейскими государствами, что в конечном счете все-таки привело к Первой мировой войне.

Очерк посвящен сопоставлению духовного христианского учения и доктрины Р.Штейнера. Автор исследует фундаментальные расхождения двух мировоззренческих систем. Это касается, в первую очередь, религиозной сущности Евангелия в том виде, как понимает его Штейнер. С.Булгаков приходит к выводу о том, что рассматриваемая доктрина не имеет ничего общего с "углублением христианства", но по сути становится подменой христианства, антропософским искажением традиционной догматики. Культ Р.Штейнера, основанный на идеях нехристианской восточной мистики, оказывается "религиозной подделкой". Здесь не остается места ни одному из самых дорогих христианину "сокровищ веры". Своеобразием доктрины, ставшей предметом критики С.Булгакова, состоит в том, что оккультизм приводится в систему. Однако видимость научности здесь скрывает одно из опасных заблуждений, "суеверие наших дней".

В центре внимания автора данной статьи находится с 1991 г. в значительной мере характеризующая политическое самосознание современной России неспособность определить свое отношение к "советскому наследству". Начав с обвального идеологизированного его разгрома – причем даже в той части, которая касалась итогов Второй мировой войны, – она сегодня сталкивается с тяжелыми проблемами как социально-политического (разрушение национально-исторической идентичности), так и государственно-правового порядка. В том числе – и в определении той территории, над которой объявлен ее суверенитет. Наиболее острым образом это сказывается применительно к тем территориям, которыми РФ владеет лишь как наследница державы-победительницы во Второй мировой войне, СССР. И лишь в той мере, в какой она идею этого наследования закладывает в фундамент своего нового государственного бытия. Международный ажиотаж, в центре которого с началом нового века и тысячелетия оказалась Калининградская область, убедительно показывает, что России не следует дальше медлить с предельно ясным самоопределением по этому важному для нее вопросу.

Рассматривая конфликт власти и НТВ, автор характеризует и общее развитие политического процесса в России. Содержание игры с НТВ – это не национализация, как полагают некоторые, а переход этого, хоть и компрадорского, но национального телевидения в международное. По сути дела происходит дележ телевизионного наследства международными субъектами, которые собираются осуществлять контроль над населением. Дееспособная часть общества в той среде, которая создана в стране, работать не может, все, что связано со структурой элитного воспроизводства паразитирует на остатках советского наследства. Эту часть общества силовое закрытие НТВ толкает на прямые связи с Западом, поскольку, если страна является частью мегасистемы, то уж лучше работать на эту мегасистему напрямую. НТВ, соединяясь с Западом и квазигражданским обществом, становится крайне опасным. Из всех либеральных теорий в стране выбрана та, которая связана с атомизацией, т.е. раздроблением общества на отдельных индивидуумов. Но общество может жить только тогда, когда элита не атомизирована, а консолидирована. Если же элита, как и общество, пронизана бандитским духом, когда спецслужбисты, лишенные идеи служения, но обладающие суперпрофессионализмом, становятся отъявленными бандитами, государство превращается в аналог пиратских королевств средневековья. А если к тому же создается образ государства с народом-гангстером, со стороны других государств начинают возникать призывы к геноциду. Поэтому главная задача на сегодняшний день – это предъявить другой тип жизни.

Кризис 1990-х гг. привлек значительное внимание российских экономистов к проблемам экономической безопасности. В настоящее время сформировался большой массив работ, посвященных этой теме. Тем не менее в данной области исследований сохраняются существенные концептуальные проблемы: различные определения экономической безопасности нередко лишены однозначности и противоречат друг другу, аналитический инструментарий лишен строгого научного базиса, а спектр вопросов, рассматриваемых под рубрикой экономической безопасности, имеет тенденцию расширяться до бесконечности, простираясь от проблем планетарного масштаба до методов управления персоналом на уровне предприятий. В данной статье дается обзор подходов к изучению феномена экономической безопасности, основанных на его понимании соответственно в терминах национальных или общественных интересов, экономической стабильности и экономической независимости. Мы показываем, что определение в терминах стабильности национальной и международной экономических систем позволяет избежать ряда концептуальных противоречий, связанных с альтернативными определениями, а также заложить фундамент для плодотворного изучения важных практических вопросов. В качестве угроз национальной экономической безопасности рассматриваются эндогенные и экзогенные шоки экономического или политического происхождения, способные вызвать дестабилизацию экономической системы страны. Данный подход используется для классификации и анализа ключевых проблем, с которыми сталкивается экономика посткоммунистической России.

После манифеста о вольности дворянства 1762 г. русское общество активно вырабатывало представления о понятии "свободы" и "вольности". В официальной государственной идеологии их понимание ограничилось появлением "негативной трактовки" свободы "как свободы от…", освобождения от обязанностей перед обществом и властями. Среди столичного дворянства, чиновничества и офицерства получила распространение концепция вольности как необузданного разгула человеческих инстинктов, вседозволенности и эпатажного поведения. После прихода к власти Павла I (1796–1801 гг.) в Российской империи начались реформы, целью которых было ограничить дворянскую вольность как "свободу нравов", произвести своеобразную "контрреволюцию до революции". Павел предполагал, что неконтролируемая государством дворянская свобода неизбежно приведет к потрясениям революционного порядка, а поэтому собирался сломать сложившуюся при Екатерине II систему привилегий, в которой видел главный источник "либеральной опасности". Дворянство ответило на павловские преобразования сначала протестом, выражавшимся в семиотических формах, а затем и открытым бунтом, завершившимся убийством императора и отказом от его курса.

Статья посвящена исследованию феномена русской разночинной интеллигенции XIX века. Автор рассматривает вопрос о самом термине "интеллигенция", анализирует процесс возникновения этой своеобразной социальной и духовной общности, обращая первостепенное внимание на такое характерное качество интеллигенции, как упорное неприятие ею реалий русской жизни. Вечное "отщепенство", отчуждение интеллигенции от российской действительности, по мнению автора, явилось главной причиной ее противостояния с властью. В центре внимания автора оказывается наиболее яркое проявление этого противостояния в 19 веке – непримиримая борьба революционных народников, завершившаяся убийством Александра II. Рассматривая возможную альтернативу, так называемые "малые дела", автор приходит к выводу о несовместимости мирной, позитивной деятельности с ментальностью интеллигенции, обреченной на "вечный бой".

Статья посвящена отношению в России к пресловутому мифу о всемирном заговоре евреев и масонов. Миф сложился в конце 19 века в русле эволюции русского консерватизма и явился результатом целенаправленного мифотворчества. До февральской революции 1917 года правомонархические организации пытались с его помощью укрепить свое влияние на правящие круги, затем он приобрел антикоммунистическую направленность как одна из версий, объясняющих крушение старого порядка. В СССР реанимация мифа произошла в годы апогея сталинизма, но и в настоящее время он имеет своих распространителей и приверженцев, возвратившись к первоначальному, псевдопатриотическому облику. Прослеживая особенности каждого из этапов бытования мифа и рассматривая среду его восприятия, автор сопоставляет мифологемы с реальной историей русского масонства, масштабы и значение которого в событиях начала 20 века явно преувеличены.

Статья посвящена памяти Ираклия Георгиевича Церетели, 120 лет со дня рождения которого исполнится осенью этого года. Социал-демократ, видный общественный и государственный деятель России, один из основателей и руководителей первой независимой Демократической Республики Грузия он, к сожалению, до сих пор остается в числе тех, о ком судят прежде всего, исходя из стереотипов и мифов официальной историографии прежних лет. В силу политической конъюнктуры для значительной части нынешних обществоведов, политологов, историков оказалось гораздо важнее опираться на эти стереотипы и мифы, чем их опровергать. Судьба Церетели удивительна. Он несокрушимо верил в возможность единения в момент социальной революции всех "живых сил нации" и руководствовался этой верой, начиная с позиции, которую занял как руководитель социал-демократической фракции Второй Государственной думы и до последовательного стремления реализовать политику коалиции с момента победы февральской революции 1917 года. Даже тогда, когда кругом брали верх эмоции, он апеллировал к разуму. И хотя все, что пытался построить Церетели, оказалось "зданием на песке", но именно собственный практический опыт революционного действия позволил ему еще в 1946 г. объявить основной ценностью социализма – "защиту прав человеческой личности и ее свободного развития"

Поняв объективные общественные закономерности, можно предсказать характер той или иной макросоциальной тенденции. Автор рассматривает печальную тенденцию, выражающуюся в попрании исторической памяти, связанной как с Великой Отечественной войной 1941–1945 гг., так и, в последнее время, с Куликовской битвой. Эту тенденцию автор связывает в частности и главным образом с деятельностью евразийцев: Дугина, Нухаева, Яхимчика и др., направленной на разрушение России по рецептам Бжезинского. Руководимое Дугиным движение "Евразия" – это Троянский конь, которого собираются использовать для превращения России из централизованного государства в рыхлый конгломерат. Поэтому для страны крайне важна государственническая деятельность президента Путина, для которого наиболее существенна, как считает автор, поддержка именно патриотического электората.

Кризис 1990-х гг. привлек значительное внимание российских экономистов к проблемам экономической безопасности. В настоящее время сформировался большой массив работ, посвященных этой теме. Тем не менее в данной области исследований сохраняются существенные концептуальные проблемы: различные определения экономической безопасности нередко лишены однозначности и противоречат друг другу, аналитический инструментарий лишен строгого научного базиса, а спектр вопросов, рассматриваемых под рубрикой экономической безопасности, имеет тенденцию расширяться до бесконечности, простираясь от проблем планетарного масштаба до методов управления персоналом на уровне предприятий. В данной статье дается обзор подходов к изучению феномена экономической безопасности, основанных на его понимании соответственно в терминах национальных или общественных интересов, экономической стабильности и экономической независимости. Мы показываем, что определение в терминах стабильности национальной и международной экономических систем позволяет избежать ряда концептуальных противоречий, связанных с альтернативными определениями, а также заложить фундамент для плодотворного изучения важных практических вопросов. В качестве угроз национальной экономической безопасности рассматриваются эндогенные и экзогенные шоки экономического или политического происхождения, способные вызвать дестабилизацию экономической системы страны. Данный подход используется для классификации и анализа ключевых проблем, с которыми сталкивается экономика посткоммунистической России.

Автор выражает сомнение в том, что люди, определяющие экономическую политику правительств России с начала 90-х гг. по сегодняшний день, являются монетаристами. Реальная экономическая, в особенности валютно-финансовая политика этих правительств определенно противоречит постулатам монетаризма. Из чего не следует, что она лишена всякого смысла. Она исполнена смысла и вполне последовательна. Суть и цель этой политики состоит в необратимом разрушении России. Одним из средств достижения этой цели (и весьма эффективным средством) является инфляция.

В статье рассматривается версия о "превентивном характере" войны гитлеровской Германии против СССР в 1941 г., которая в последние годы имеет хождение в исторической литературе и средствах массовой информации. На фактах и документах показано, что Кремль не имел намерений нападать на Германию, а боевые возможности Красной армии не позволяли рассчитывать в случае войны на успех широкого стратегического наступления против вермахта, сильнейшей армии мира в то время. Причины наших неудач в начале войны автор видит в неадекватной оценке международной обстановки советским политическим руководством, в просчетах командования Красной армии, во взглядах на характер предстоящей войны и в оценке сил противника. На подготовке СССР к войне сказывалась и отсталость страны, недавно вставшей на путь индустриализации, от развитых капиталистических стран.

На основе германских документов рассматривается специальная операция гитлеровских спецслужб по дезинформации политического руководства и военного командования СССР относительно военно-политических намерений Германии в 1941 году и сроках ее возможного военного выступления против СССР. Рассматриваются использовавшиеся германскими спецслужбами дезинформационные версии и методы их распространения, дается ответ на вопрос, почему советское руководство медлило с отданием войскам приграничных округов распоряжения о переходе в состояние полной боевой готовности.

Контакты советской и чехословацкой разведок в 1940–1941 гг. – совершенно неизвестная для российского читателя страница истории советских разведывательных служб и советско-чехословацких отношений того времени. Чешские историки начали разрабатывать эту тему еще в 60-е годы и возобновили свои исследования теперь. После признания Советского Союза Чехословакией де-юре в 1935 г. сотрудничество разведок обеих стран начало успешно развиваться, но было прервано после оккупации чешских земель гитлеровской Германией в марте 1939 г. и заключения советско-германского пакта о ненападении в августе 1939 г. Восстанавливаться это сотрудничество стало с лета 1940 г. Переговоры проходили тайно в Праге, Лондоне, Бухаресте, Стамбуле, а затем в Москве. Президент ЧСР в изгнании Э.Бенеш пытался их взять под свой контроль и использовать в политических целях. Москва же была заинтересована в то время только в получении чисто разведывательных данных, касавшихся прежде всего Германии. Переговоры проходили в пору, когда не существовало официальных советско-чехословацких отношений, и велись втайне от Лондона и Берлина. Разведслужбы в этих условиях выполняли не только свои основные функции, но и играли важную политико-дипломатическую роль. Значение самих переговоров состояло в том, что они, несомненно, способствовали быстрому налаживанию советско-чехословацкого сотрудничества после нападения гитлеровской Германии на СССР и подготовили подписание союзнического чехословацко-советского соглашения от 18 июля 1941 г., а также способствовали созданию чехословацкой воинской части на территории СССР.

Статья анализирует причины популярности теории пассионарности Льва Гумилева и дает обзор ее возможных теоретических источников в гуманитарной мысли. В качестве идейных предшественников Гумилева в западной мысли указана философия жизни, в российской – философские искания Толстого, Достоевского, Розанова и Вересаева. Подробно сравнивается теория пассионарности Льва Гумилева с теорией харизмы Макса Вебера. Главный вывод статьи заключается в том, что теория Гумилева неопровержима, поскольку относится не к истории, а к философии истории.

В статье дан анализ ситуации, касающейся возможной девальвации доллара, подробно разбираются как "естественно-объективные", так и субъектно-активные факторы, влияющие на этот процесс. Описаны игры альтернативных США центров экономической силы в попытках "отвязаться" от зависимости от США, возможные варианты "долларового краха" и его последствия для России. Анализируются состояние экономики США и "тормоза" американского краха. Одновременно отмечается, что в настоящее время отсутствует концептуальная модель, теория, теоретическая парадигма, в рамках которой только и можно строить стратегическое прогнозирование, а также дефицит стратегической аналитики и отсутствие для нее достоверной фактологической базы. Собственная позиция авторов статьи: никакой серьезной войны против доллара и США нет и не будет, т.к. ослабление доллара и США обязательно приведет к мировому кризису. А это невыгодно никому, а особенно опасно для России.

На протяжении многих десятилетий Румыния успешно использовала методы внешнеполитического лавирования с максимальным получением для себя выгод из разногласий центров сил на мировой арене. Предпосылки "особого курса" сложились в конце 50-х гг. и выражались в отходе от общей позиции стран ОВД и попытке избавиться от мелочной опеки СССР. Идейно "особый курс" базировался на тезисе об отрицательной роли "сверхдержав" и приоритете национальных интересов над классовыми. Политика этого курса заключалась в извлечении конкретных экономических и политических выгод путем традиционного лавирования между противостоящими центрами сил. Основные цели этой политики Бухарестом были реализованы, хотя многие политические ее дивиденды остались не использованными.

На рубеже XIX-XX вв. в России осуществлялся модернизационный проект, направленный на её сближение с индустриальными странами Запада, вследствие чего происходило бурное развитие новейших форм промышленности и возникали рабочие организации по типу существовавших на Западе. Но поскольку продолжали развиваться и отличные от новейших европейских формы индустриализма, в стране складывалась почва для возникновения в ней рабочих организаций, в своей деятельности базировавшихся на отечественных традициях самоорганизации. Трения между модернистскими и традиционалистскими тенденциями в революционном движении выразились в соперничестве двух форм рабочего самоуправления: профсоюзов, занесенных на русскую почву с Запада либеральными и социал-демократическими деятелями, и фабзавкомов. Последние возникли на основе более ранних традиционалистских объединений и организаций рабочего класса. Свою роль сыграла также и межпартийная борьба: профсоюзы поначалу шли в 1917 г. за умеренными социалистами, фабзавкомы же первыми из всех рабочих организаций подверглись массовой большевизации. Поэтому, когда профбюрократии удалось наконец подчинить себе фабзавкомы, ценой этого стало огосударствление самих профсоюзов и всей системы рабочего самоуправления. Ситуация в чём-то повторяется и сегодня.

Статья посвящена спорному направлению современной исторической науки, теории утраченных альтернатив и виртуальным "ролевым" играм. Автор очерка рассматривает как гносеологические вопросы (вопросы метода гуманитарных дисциплин), так и конкретное содержание альтернативных исследований. В центре внимания оказывается проблема этоса (моральных норм) новейшей исторической науки. Какова социальная ответственность историка, как далеко мы должны идти в поисках истины, в чем заключается нравственность интерпретатора, воссоздающего несуществующую историческую действительность – на эти и другие вопросы отвечает исследователь.

Сергея Витте описывают по-разному – как государственного деятеля, поборника индустриализации, карьериста. Однако Витте, подобно многим русским, жившим в конце XIX века, был мечтателем. Он жил в "европейском имперском веке" – во времени, предшествовавшем хаосу войн и революций ХХ столетия, в период, когда казалось, что глобальная экспансия, новые технологии, могущественные национальные государства и развитие культуры сделали возможным абсолютно все. Автор рассматривает три взаимосвязанных мечты, зачаровавших Витте в эти годы. Первой из была мечта о могучей Российской империи, огромные евразийские просторы которой были подчинены трансконтинентальной железной дорогой, мировой торговлей и русской цивилизацией. Вторая мечта, проявлявшаяся тогда, когда Витте вспоминал о царствовании императора Александра III, была мечта о русской автократии, в которой власть царя была легитимной потому, что она гарантировала мощь империи, общественный порядок и народное благосостояние. Третья мечта, которая становилась необходимой для поддержания первых двух, была мечтой об единстве имперской нации, созданной мощной торгово-промышленной экономикой из разрозненных этнических сообществ, составлявших Российскую империю. По мнению автора, эти мечты в значительной степени мотивировали деятельность Витте в России конца XIX века.

Публикатор решительно отвергает заявления некоторых исследователей о сближении евразийства с фашизмом. Возникшее в среде русских эмигрантов первой волны евразийство было создано не политиками, а деятелями культуры высочайшего ранга, и было совершенно несовместимо с фашизмом. Политические концепции этого движения не могут быть поняты, если их вырвать из культуроцентричного и религиозного контекста. Публикуемые письма ярко свидетельствуют, что все попытки одного их автора Меллера-Закомельского, пытавшегося увлечь евразийцев на сторону фашизма, были решительно отвергнуты основоположником евразийства Н.С.Трубецким.

Поскольку проявленные обществом реакции на теракты в США 11 сентября обнаружили интеллектуально-методологические дефициты понимания качества возникающей на наших глазах новой мировой действительности, автор доклада пытается эти дефициты в какой-то мере восполнить. Эти теракты рассматриваются как террористическая спецоперация нового типа, как вбрасывание в наш мир неких "сгустков деятельности", осуществляемой в другом мире, по другим законам. Для анализа такой деятельности вводится понятие о параллельных террористических цивилизациях (ПТЦ). При этом автор не имеет в виду ничего паранормального или инопланетного. Он утверждает, что ПТЦ – это террористическая мегаструктура, и что только поняв ее логику и технологию, сегодня можно адекватно ориентироваться в происходящем. Проведя системный анализ террористической операции 11 сентября, оценив ее массивность, длительность, качество и ранг конспиративной закрытости, автор приходит к выводу о том, что ее наиболее вероятный организатор – ПТЦ.

В статье рассматриваются глубокие социально-экономические сдвиги, происшедшие в странах Центральной Азии на протяжении 90-х годов, т.е. в период перехода от административно-командной к рыночной экономике. Речь идет о частичной аграризации, дезиндустриализации и дезурбанизации, о резком уменьшении масштабов инвестиционного процесса, относительном или даже абсолютном сокращении образовательного, медицинского, научно-технического потенциала этих стран. Указанные тенденции свидетельствовали о нарастании элементов традиционализации, а порой даже примитивизации и архаизации экономики и социальной структуры государств Центральной Азии. Однако, одновременно, эти тенденции крайне противоречиво сосуществовали с развитием структур и институтов нового, современного, рыночного характера, типичных для модернизирующихся обществ малых и больших социальных групп, равно как и отдельных людей. Эти элементы модернизации интенсифицировались по мере постепенного включения стран Центральной Азии в систему мирохозяйственных связей, содержание и динамику которых задают развитые страны. В итоге экономика, жизнь и быт крестьян и горожан в государствах этого региона характеризуются крайне противоречивым взаимодействием, сосуществованием и "борьбой" прямо противоположных тенденций: традиционного и современного, хаотического и организующего, регрессивного и прогрессивного характера. В дальнейшем переход к ускоренному экономическому росту на путях догоняющего развития неизбежно, и притом в ближайшем будущем, потребует всемерной поддержки систем народного образования и здравоохранения, сохранения и развития реального научного потенциала, наконец, проведения разумной политики индустриализации и сервисизации экономики, способствующей повышению эффективности всех отраслей народного хозяйства.

В статье поставлен вопрос о том, был ли "старый порядок" в России способен преодолеть культурные и правовые разрывы между сословиями. Автор утверждает, что глубину кризиса, поразившего российское общество накануне революции, можно понять на примере сельского кооперативного движения, целью которого было создание интегрированного общества. Даже самые "прогрессивные" мыслители и практики, занимавшиеся аграрными проблемами и составлявшие то поколение агрономов, типичным представителем которого был Александр Чаянов, разделяли присущие их работодателям в центре и на местах глубокие сомнения в способности крестьян интегрироваться в российское общество в качестве его полноправных и законных субъектов.

Данная статья посвящена рассмотрению одной из важных проблем истории российской науки. Проблема эта – отношения между наукой и самодержавием в начале 20 в. Автор приходит к выводу, что в это время как научное сообщество было частью царской бюрократии, так и последняя, через бюрократическую элиту, являлось частью научного сообщества. Социальная предпосылка этого обстоятельства – растворение бюрократической элиты в российской интеллигенции, а институциональная предпосылка – факт того, что почти все ученые находились на государственной службе. Внутри бюрократической элиты представители гуманитарных наук имели большинство по сравнению с представителями наук технических. Поэтому, с точки зрения автора, самодержавие начала 20 в. являлось формой политического господства гуманитарной научной субкультуры, а конфликт между наукой и самодержавием имел внутрисистемный характер.

Статья посвящена одному из интереснейших эпизодов в деятельности "Священной дружины" – организации, созданной в высших кругах под влиянием впечатления от убийства в 1881 г. Александра II и стремившейся бороться с революционерами их собственными методами. В центре статьи – попытка одного из лидеров "Священной дружины" П.П.Шувалова поставить под свое влияние часть русской эмиграции с помощью "фальшивых", подставных органов печати – либерального "Вольного слова" и "архиреволюционной" "Правды". В статье анализируются сложные взаимоотношения Шувалова и его агентов с их эмигрантской "клиентурой", среди которой выделялся М.П.Драгоманов; рассказано о противостоянии лидера "Священной дружины" с его оппонентами в верхах, главным из которых был знаменитый тогда "гений сыска" Г.П.Судейкин, сумевший использовать авантюру Шувалова в своих интересах.

Статья посвящена анализу феномена групп интересов в качестве субъектов политики и исследованию процессов становления групп интересов в этом качестве в России. Рассматривая сложившиеся в литературе подходы к изучению групп интересов, автор полагает, что среди разнообразных групп интересов наибольшего внимания исследователей заслуживают те, что, не претендуя на власть, оказывают влияние на властные структуры с целью реализации своих интересов, называемые группами давления. Предпринятый в статье ретроспективный анализ политической роли групп давления, созданных в среде крупного бизнеса в дооктябрьский период, позволяет выделить два этапа в истории взаимоотношений государства и крупного бизнеса в России: период реформ Александра II и период промышленного подъема рубежа XIX–XX вв. В качестве препятствий для реализации политических притязаний российской буржуазии на власть в статье рассмотрены дефицит капиталов российских предпринимателей и политическая слабость российской буржуазии.

Размышляя о том, что принес человечеству ХХ век, автор приходит к выводу о том, что петь ему хвалу нет оснований, особенно России. Распалось не просто великое государство, исчезло единое правовое, экономическое и социокультурное пространство, были сожжены все мосты, связывавшие прошлое и настоящее. Безбрежная либерализация для России - еще большая нелепость, чем построение социализма в отдельно взятой стране. Никакие реформы сверху не превратят Россию в гражданское общество, где каждый найдет условия для самовыражения. Политики обязаны предложить народу программу, в которой большинство увидит отражение собственных интересов.

Данная статья посвящена рассмотрению одной из важных проблем истории российской науки. Проблема эта – отношения между наукой и самодержавием в начале 20 в. Автор приходит к выводу, что в это время как научное сообщество было частью царской бюрократии, так и последняя, через бюрократическую элиту, являлось частью научного сообщества. Социальная предпосылка этого обстоятельства - растворение бюрократической элиты в российской интеллигенции, а институциональная предпосылка - факт того, что почти все ученые находились на государственной службе. Внутри бюрократической элиты представители гуманитарных наук имели большинство по сравнению с представителями наук технических. Поэтому, с точки зрения автора, самодержавие начала 20 в. являлось формой политического господства гуманитарной научной субкультуры, а конфликт между наукой и самодержавием имел внутрисистемный характер.

В статье анализируется творчество практически неизвестного в России испанского философа и литератора постмодернистской ориентации Фернандо Саватера, получившего широкую известность во второй половине ХХ века. Автор изучает истоки скандального оттенка саватеровской славы, пытаясь воссоздать основные черты его концепции человека и общества на примере важнейших саватеровских произведений 80-х - первой половины 90-х гг. Эти истоки усматриваются им в достаточно характерном для нашего времени стремлении Саватера реанимировать дерридианскую утопию и тесно связанный с ней идеал "сверхчеловека", переживающих одновременно и взлет и известный кризис. Проблема реанимации дерридианства рассматривается как попытка ортодоксального постмодерна закрепить свои мессианские и миссионерские позиции в ответ на развитие неоромантизма, преображающего этику и эстетику постмодерна, а также других конкурентоспособных идеологических парадигм, особенно неокатолицизма. Тенденции, ярко проявленные в творчестве Саватера, служат, по мнению автора, инструментом для формирования не только "элитарного", но и "массового" сознания.

Украинский вопрос имел особо острое значение для многонациональной Российской Империи, так как помимо угрозы значительного ухудшения геополитического положения России в результате отделения Украины он разрушал идейные основы "триединой русской нации", т.е. являлся фактором возникновения кризиса российской самоидентификации начала XX века. В статье отмечена пассивность и аморфность Украинской депутатской группы в Думах 1-го и 2-го созывов, члены которой, как правило, входили в состав других депутатских фракций: социал-демократов, трудовиков, кадетов и даже октябристов. В Думах 3-го и 4-го созывов украинофилы не создавали своей отдельной депутатской группы, а пытались действовать через фракции трудовиков и кадетов. Крайней остроты украинский вопрос достиг в IV Государственной Думе, особенно в период Первой Мировой войны. Кадеты и социалисты использовали его как "разменную карту" в борьбе с правительством, не отдавая себе отчет в том, что их тактика вела к подрыву основ Российской государственности.

Статья посвящена 100-летию со дня 1-го Религиозно-философского собрания, произошедшего 29 ноября (12 декабря) 1901 г. в Санкт-Петербурге. Прослежена предыстория Собраний, которые знаменовали перемену настроений интеллигенции от позитивизма, материализма и атеизма к идеализму и религии. Обрисован феномен "нового религиозного сознания". Названы параллельные движения в области поэзии, философии, музыки, политики. Религиозно-философские собрания были встречей богоискательской русской интеллигенции и Русской Православной Церкви. Собрания возглавил тогда еп.Сергий (Страгородский, будущий Патриарх). Со стороны Церкви в Собраниях участвовали такие яркие личности как тогда архимандрит Антонин (Грановский), еп.Иннокентий (Усов), протопресвитер И.Л.Янышев, иеромонах Михаил (Семенов), праведный М.А.Новоселов, В.А.Тернавцев, проф.А.И.Бриллиантов, А.А.Киреев. В.М.Скворцов и др. Со стороны интеллигенции влиятельным на Собраниях оказался "круг Мережковских": Д.С.Мережковский, З.Н.Гиппиус, Д.В.Философов, Н.М.Минский, А.В.Карташев, В.В.Розанов и др. Споры развернулись вокруг тем: "Отлучение Льва Толстого", "Церковь и власть", "Христианство и насилие", "Свобода совести", "Гоголь и отец Матвей", "Христианский брак", "Возможно ли догматическое движение?" Огромно значение Собраний в совершенствовании апологетики, образцы которой дали многие выступавшие "люди Церкви". И через 100 лет актуален призыв еп.Сергия к единению Церкви и интеллигенции.

Память о Великой отечественной войне 1941-1945 гг. и ее героях была священной в нашей стране. Тем ужаснее то, что в ходе "реформ" история этой войны была предана осквернению и поношению. Появились публикации, в которых утверждалось, что известные примеры мужества и героизма, проявленные советскими людьми, – измышления сталинской пропаганды. Поэтому важно исследование всей информации о войне без замалчивания некоторых второстепенных сведений из биографии героев, которое и послужило основой для упомянутых публикаций. Ознакомление с архивными материалами о Наташе Ковшовой и Маше Поливановой, имена которых не так широко известны, как, например, Зои Космодемьянской и Александра Матросова, не может никого оставить равнодушным. Их подвиг – один из примеров героизма, проявленного советским народом на фронтах Отечественной войны.

Публикация документов из фондов Государственного архива Российской Федерации знакомит нас с новым материалом, свидетельствующим о глубоких симпатиях друг к другу представителей культурных элит и творческой интеллигенции СССР и США в годы Второй мировой войны. Эта симпатия возникла из одинакового понимания общей опасности в лице мирового фашизма, который нес собой ужас войны для обоих народов. В свою очередь эти понимание и духовная близость нашли свое отражение в переписке великого советского композитора Дмитрия Шостаковича и всемирно известного дирижера Нью-йоркского филармонического оркестра Артуро Тосканини. Поводом для этой переписки послужило подлинно историческое событие в истории антифашистского движения сопротивления в годы войны – первое исполнение 7-й симфонии Шостаковича в Нью-Йорке 9 июля 1942 г. Оно стало страстным призывом к укреплению солидарности двух великих народов в их борьбе против коричневой чумы, за лучший мир.