Последние четыре года на интегрированную часть Европы не перестают обрушиваться самые разнообразные потрясения, к которым с недавних пор добавились еще и осложнения в ее отношениях с США. Сочетание брекзита, миграционного вторжения, смены стиля общения Америки со своими союзниками, а также перспективы внутреннего обрушения украинской государственности все больше подрывают устойчивость Евросоюза. Потрясение основ стабильности перенапрягшегося объединения части стран Европы грозит непредсказуемыми последствиями для безопасности всего континента. Прогрессирующий общий кризис Евросоюза усугубляется предпринятым им под совместным американо-германским давлением выхолащиванием связей с Россией. Возможность обеспечить позитивный исход нынешней серии кризисов Евросоюза зависит от того, как скоро европейская политика осознает жизненную необходимость восстановить разумные основы взаимоотношений с Россией.

Исчерпывающий ответ на вопросы, касающиеся истории последней трети ХХ в., вряд ли станет возможным до того, как распахнутся двери всех архивных хранилищ. Однако пассивно дожидаться этого момента невозможно – в стремительно меняющемся мире уже сегодня нужны четкие точки отсчета для строительства сбалансированных отношений с партнёрами в Европе и по всему миру. Отрицательный опыт тоже полезен: на ошибках учатся (во всяком случае, теоретически). Человеческая память коротка, избирательна и ненадёжна. Ближе всего к истине приближаются ежедневные дневниковые записи по свежим следам событий. Наиболее ценны те свидетельства времени, которые раскрывают изнутри исходную расстановку сил, меняющих судьбы людей, стран и континентов. Сегодня вниманию читателя предлагаются дневниковые записи, относящиеся к кануну открытия границ ГДР в ноябре 1989 г.

Внутренний кризис назревал в ГДР давно, но положение нельзя было назвать отчаянным. Руководство СЕПГ и правительство республики располагали достаточно сильными рычагами для того, чтобы регулировать ход событий. В то же время отсутствие заранее выработанной программы действий на период после отставки Эриха Хонеккера возымело самые разрушительные последствия. Попытки спешно выработать новую концепцию, а затем согласовать ее с Москвой привели к недопустимой потере времени, которой воспользовались внешние и внутренние силы, добивавшиеся не реформы ГДР, а ее упразднения. Дополнительное деструктивное воздействие на обстановку в ГДР оказала неуверенность партийного актива среднего звена в поддержке республики со стороны вождей советской перестройки. В дискуссиях в СССР с участием «специалистов по Германии» и даже в советских СМИ все чаще появлялись высказывания в пользу «слияния» ГДР и ФРГ. Ясного и четкого отпора такие информационные вбросы не встречали. Погребальный колокол по ГДР прозвучал только в тот момент, когда неразбериха и несогласованность в высших эшелонах власти республики вызвали вынужденное упразднение контроля на линии секторального разграничения между столицей ГДР и Западным Берлином. Именно тогда начался отсчет последних дней существования ГДР.

Состояние германо-российских отношений играет определяющую роль для формирования международной атмосферы на европейском континенте. Так было в первые послевоенные годы, так обстоит дело и сейчас. В условиях, когда не реализован проект Большой Европы, включающей Российскую Федерацию в общеконтинентальное сотрудничество, от характера взаимоотношений Москвы и Берлина, являющегося фактической столицей Евросоюза, напрямую зависит благополучие всех стран континента. Растущая террористическая угроза лишь подчеркивает эту связь. После атаки террористов на Париж Франция образовала вместе с Россией основу широкой международной антитеррористической коалиции. Основной вопрос состоит в том, когда ФРГ присоединится к такой коалиции. Соответствующие решения как будто приняты, но трудность, прежде всего, в том, что до сих пор Берлин ориентировался исключительно на Вашингтон, который отнюдь не спешит с участием в разгроме ИГИЛ.

Исчезновение ГДР с политической карты Европы почти четверть века тому назад наглядно обозначило начало процессов дестабилизации континента, проявляющихся с особенной силой сегодня на Украине и вокруг неё. Уже одно это обстоятельство побуждает более внимательно присмотреться к истории восточногерманской республики, воплотившей во многом европейские представления о миролюбии и социальной справедливости. Попытки свести память о ГДР лишь к ужасу от злокозненности «штази» несостоятельны. Эдвард Сноуден бесспорно доказал, что секретные службы стран, считающихся лидерами мировой демократии, оставили «штази» далеко позади по части злокозненности. 65-я годовщина с момента провозглашения ГДР — повод для разговора о главных этапах её 40-летнего развития от зоны оккупации до уважаемого члена европейской семьи народов. Для России эта тема весьма актуальна, так как напоминает о непреложной истине человеческих отношений: нельзя бросать друга в беде, если не хочешь остаться в одиночестве. Российско-германское сотрудничество остается краеугольным камнем европейского мира. Сохранение традиций дружбы, которой всегда отличались взаимоотношения русских и восточных немцев, отвечает интересам не только России и Германии, но и всего континента.

20 лет назад Советский Союз, который был подлинно великой державой, причем не только в военном отношении, очутился на перепутье. В обществе господствовали предчувствия коренных перемен. Советские дипломаты не были исключением. Партийно-правительственное руководство во главе с Михаилом Горбачёвым исчерпало кредит доверия населения, но упорно цеплялось за власть. На фоне деградации союзного Центра стремительно рос авторитет РСФСР и ее президента Бориса Ельцина. К тому же Ельцину умело и успешно лепился имидж демократа и защитника слабых. Как среди населения, так и в дипломатической службе Советского Союза крепло ожидание, что именно российские политики обеспечат новое начало в жизни страны, найдут быстрое решение возникших трудностей и добьются более справедливого общественного устройства. Всем хотелось верить, что предстоит не дезинтеграция, а обновление облика державы. За внутренними заботами и тревогами как-то забылась необходимость заботиться о своих друзьях в странах социалистического содружества, дисциплинированно и сплоченно перешедшего в лагерь новых «победителей». Начинались «лихие 90-е», поставившие на грань развала теперь уже саму Россию.

Трагические последствия состоявшейся 20 лет назад дезинтеграции Советского Союза до сих пор еще не полностью осознаны современниками. Тяжелейшим ударом стала она для тех, кто по долгу службы стоял на страже государственных интересов: дипломатов, военных, юристов. В воспоминаниях автора статьи воспроизводится противоречивая картина эмоций, которые испытывали в эти годы работники посольства в Берлине, являвшемся одной из центральных точек клонившейся к закату советской внешнеполитической активности. Советские уступки не вели к встречным шагам новоявленных «победителей» в холодной войне. Наши надежды на обретение нового места в возникающем постконфронтационном миропорядке оборачивались лопнувшими воздушными шариками иллюзий. Создание Большой Европы, обещанное Михаилу Горбачёву, отодвигалось в туманное будущее. Трубным гласом грядущей катастрофы прозвучало объявление об осадном положении, введенном в Москве ГКЧП.

Наиболее ярким событием кризиса 1989–1990 годов в Германской Демократической Республике было падение Берлинской стены. Открытие поздним вечером 9 ноября 1989 года контрольно-пропускных пунктов стены для свободного прохода и проезда получило название мирной революции. Однако ГДР продолжала существовать и после этого события. Этот период, закончившийся 3 октября 1990 года, значительно менее известен и в Германии, и за ее пределами. Конец ГДР был началом нового мира, в котором мы теперь живем, и разобраться в обстоятельствах ее исчезновения – значит глубже понять механизмы, регулирующие наше существование сегодня. В год 20-летия объединения Германии стоит вспомнить о том, как оно готовилось. Все было далеко не так просто, как казалось издалека. Восстановить историческую картину помогут дневниковые записи советника-посланника посольства СССР в ГДР в те годы, а также материалы тогдашней печати, нервно откликавшейся на любые повороты в ходе решения национальной проблемы немцев.

Помимо внутренних причин обострения кризиса ГДР существовали и внешние. ФРГ всячески добивалась ускорения объединения путем поглощения более слабой восточногерманской республики. Были отброшены и перспектива создания нового государства всех немцев (такой путь предполагал принятие новой конституции и нового названия такого государства), и возможность проведения общегерманского референдума, который мог бы подчеркнуть демократический характер процесса объединения. Сторонники сближения германских государств на равных основаниях рассчитывали на поддержку СССР, который оставался союзником ГДР. Однако Советский Союз перешел на позиции поддержки политики ФРГ. При этом были забыты и собственные интересы безопасности. Только десять лет спустя новая ФРГ и новая Россия сумели на деле наладить друг с другом равноправные отношения сотрудничества и взаимопонимания, необходимые для процветания всей Европы.

У кризиса ГДР была своя внутренняя логика. После открытия Берлинской стены требования демонстрантов о демократизации политической жизни республики все чаще сменялись призывами к объединению с ФРГ. Население ГДР получило возможность ознакомиться с уровнем жизни западных немцев, одним из самых высоких в мире, и надеялось, что в случае вступления в зону марки ФРГ оно станет жить так же. Вместо вопроса о сохранении самостоятельности ГДР на повестку дня встал вопрос об условиях отказа от нее. Мало кто задумывался о том, что же в конечном счете останется от социальных гарантий, образцовой системы образования, эффективных мер поддержки семьи и материнства, а также других достижений, которыми по праву гордились ГДР и ее граждане.

В этом году исполняется 20 лет с момента открытия границы между ГДР и ФРГ, состоявшегося 9 ноября 1989 года. Мир увидел в этом событии главным образом "падение" Берлинской стены, которая на протяжении 28 лет отделяла Восточный Берлин, являвшийся столицей ГДР, от Западного Берлина, сохранявшего характер территории, оккупированной державами-победительницами Второй мировой войны. Юридический статус секторальной границы в Берлине, рассматривавшемся теоретически как объект четырехсторонней ответственности, не был тождественен статусу "германо-германской" границы, которая изначально была границей между самостоятельными зонами оккупации, ставшими в 1949 году с некоторыми оговорками независимыми государствами. Включение берлинской секторальной границы в принятое властями ГДР в ноябре 1989 года решение о либерализации режима пересечения восточными немцами границы с ФРГ было непростительной международно-правовой ошибкой, которая привела к серьезным внутриполитическим последствиям. К полуночи 9 ноября у контрольно-пропускных пунктов Берлинской стены сложилась взрывоопасная обстановка – толпы граждан ГДР настойчиво требовали, чтобы их пропустили в Западный Берлин, в то время как пограничники еще не успели получить разъяснений о том, каким должен быть новый режим границы. Об исполненной драматизма обстановке, едва не завершившейся применением оружия, рассказывают дневниковые записи тогдашнего советника-посланника посольства СССР в Берлине, дополненные воспоминаниями других участников и свидетелей этого переломного момента в послевоенной истории Европы.

Берлинский кризис 1948–1949 годов был первым в длинной череде послевоенных кризисов вокруг бывшей столицы германского рейха, которые иллюстрировали нерешенность германского вопроса и неудовлетворительное состояние обеспечения безопасности в Европе. Непосредственным поводом для возникновения кризиса послужила сепаратная денежная реформа в трех западных зонах оккупации Германии, распространенная также на Западный Берлин. Более глубокие причины заключались в линии западных столиц на раскол Германии и включение ее западной части в направленные против Советского Союза политические комбинации. Соответствующие решения были приняты на сепаратной конференции западных держав в Лондоне (23 февраля – 6 марта 1948 года), на которую СССР не был приглашен. У Советского Союза было не так много возможностей, не прибегая к силе, оказывать давление на западные позиции. Одной из них был Западный Берлин, существование которого зависело от коммуникаций, связывавших его с западными зонами оккупации Германии. После того как 20 марта советский представитель вышел из союзного Контрольного совета для Германии в знак протеста против лондонских решений, на западноберлинских коммуникациях начались «контрольно-ограничительные мероприятия» советских оккупационных властей, серьезно затруднившие передвижение по ним. После 20 июня, когда в западных зонах и Западном Берлине в силу вступила сепаратная денежная реформа, наземные и речные пути сообщения между ними были перекрыты наглухо. Однако воздушные коридоры остались открытыми, хотя сделать их использование невозможным было сравнительно просто. Почему это не было сделано и каковы были итоги кризиса, урегулированного в мае 1949 года соглашением между СССР и США, рассказывается в данной статье.