Гуманитарий должен быть осторожен со словами, как физик с радиоактивными материалами. А получается наоборот. Именно историки, социологи и искусствоведы топят нас в словах с ускользающим смыслом, с десятью разными смыслами (которые никак не оговорены) или без смысла вообще. Наука это не куча фактов, а система знаний. И если мы хотим, чтобы науки об обществе пользовались уважением, их следует привести в систему и излагать таким образом, чтобы терминология имела четкий и, по возможности, однозначный смысл. Работой этой уже много лет занимается доктор исторических наук, профессор Московского физико-технического института Ю.И.Семенов. Изначально Юрий Иванович – специалист по экономике первобытного общества. С тех же самых позиций – строгих, объективных, материалистических – он подходит и к последующей истории Homo sapiens в своей новой книге, которую рецензирует автор статьи.

Во 60-е годы прошлого столетия Западную Европу и США сотрясали молодёжные бунты. На улицы выплеснулся причудливый коктейль из рок-н-ролла, пацифизма, анархизма, маоизма и экзотической мистики. Кульминацией стала так называемая Парижская весна 1968 года. Прошло ровно 40 лет. Юбилейные публикации выдержаны в романтических и ностальгических тонах. Что поделаешь, живописные и наивные «дети цветов» не могли выжить в каменных джунглях. Их идеализм оказался несовместим с жёсткими рациональными законами экономики и политики. Кто-то из бунтарей погиб, кто-то «продался буржуям» и заседает в Европарламенте. С точки зрения автора статьи, многие устои современного глобального миропорядка – это осуществлённые на практике лозунги Парижской весны. Казалось бы, что может быть общего у чиновников из Министерства образования Российской Федерации с парижскими студентами, которые выходили на демонстрации под лозунгами «Профессора устарели!» и «Дважды два уже не четыре!» Между тем, в основе всей современной так называемой «реформы образования» лежит установка на «освобождение» молодёжи от «лишних» знаний. Получается парадокс: прогрессивное (даже слишком) движение обернулось мракобесной реакцией. А длинноволосые борцы за «тотальное освобождение» вовсе не проиграли и не «продались». Тот общественный строй, который утверждается сегодня вместо капитализма, очень многим обязан бунтарям 1968 года. Если посмотреть с этой точки зрения, получится, что они всё-таки победили ненавистных буржуев. Но, видит Бог, лучше бы этого не делали…

До сих пор государственное образование в России считалось светским. Но такой порядок всё чаще ставится под сомнение. Священнослужители появляются в школах и университетах. Выходят новые учебные пособия, такие как «Ислам. Духовно-нравственное обучение школьников» или «Православная биология». Религиозные организации решительно претендуют на особую роль в нравственном воспитании. Всё это вызывает в обществе острые дискуссии. Происходит размежевание: по одну сторону баррикады (точнее, церковной ограды) собираются светские гуманисты, по другую – религиозные консерваторы. Историк Илья Смирнов неоднократно публиковал в «России XXI» издевательские рецензии на учебники, в которых строгое научное знание подменяется мистикой и клерикально-монархической пропагандой. Однако в данной статье наш автор уже не занимает столь решительной позиции и признает, что по целому ряду вопросов верующие высказывают более гуманные, ответственные и, как это ни странно, более свободные суждения, чем их светские оппоненты. А под вывеской светского гуманизма мы всё чаще встречаемся с догмами, которые не имеют ни научного, ни нравственного обоснования.

Российские официальные лица постоянно выражают возмущение тем, что в Латвии и Эстонии устанавливают памятники эсэсовцам и проводят в их честь торжественные церемонии. Реабилитация нацизма в Прибалтике и на Западной Украине – действительно, явление позорное. Но парадокс заключается в том, что в столице Российской Федерации установлен ещё при Б.Н.Ельцине у метро «Сокол» памятник эсэсовцам: группенфюреру фон Паннвицу и его соратникам из карательных подразделений вермахта и СС, который так и не был демонтирован в год 60-летия Победы, несмотря на все протесты москвичей. Под аккомпанемент юбилейных речей в Российской Федерации продолжалась (и продолжается до сих пор) организованная и целенаправленная ревизия общепринятых научных (они же нравственные) представлений о Второй Мировой войне. Продолжали появляться книги, фильмы и спектакли, авторы которых откровенно глумились над памятью солдат-антифашистов, причём зачастую делали это на деньги из государственного бюджета и при полной поддержке чиновников. Историк Илья Смирнов в последнее время опубликовал ряд статей о ползучей реабилитации нацизма, сегодня он возвращается к этой проблеме с учётом противоречивого юбилейного опыта. В публикуемой статье показано, как под вывеской «творчества» распространяется политическая пропаганда, суть которой – вдолбить в сознание подрастающих поколений россиян, что их прадеды – победители 1945 года – были жестокими и тупыми убийцами, а гитлеровцы – невинными жертвами «тоталитарного» советского режима. Особое внимание в статье обращается на мотивы, которыми руководствуются организаторы этой пропагандистской кампании, и на тот печальный факт, что они по-прежнему контролируют основные российские СМИ и могут беспрепятственно использовать эфир и печать для рекламы своей продукции и дискредитации оппонентов.

Вышедший в 2006 году учебник Г.А.Елисеева, С.В.Алексеева и Д.М.Володихина «Отечественная история» допущен в учебные заведения Министерством образования и науки Российской Федерации (уже новым, реорганизованным). От имени всей российской науки Министерство заверило государственной печатью те удивительные открытия, которые подстерегают юных читателей буквально с первой же страницы первой главы «Отечественной истории». И одобрило замечательную методологию, предложенную авторами взамен унылого «позитивизма». Раньше творческую свободу стесняли требованием каких-то доказательств, обоснований или хотя бы чёткого определения терминов. Теперь с этими пережитками тоталитарного режима покончено. Авесхан Македонский поздравляет авторов учебника и их министерских покровителей с одержанной победой.

Одной из важнейших образовательных «реформ» 90-х гг. стало введение в средней школе т.н. «концентрической» системы преподавания. Теперь курс состоит из двух отдельных «концентров» и повторяется дважды – сначала в той неполной школе, которая обязательна для всех, потом заново в старших классах (10-м и 11-ом) для тех, кто собирается после школы поступать в вуз. В этом преобразовании можно было бы усмотреть определенную логику: например, те серьёзные научные проблемы, с которыми сталкиваются исследователи Древней Руси, гораздо легче объяснить 16-летнему молодому человеку, нежели подростку, если бы в старших классах кто-то действительно намеревался обсуждать с учащимися научные проблемы. Однако новые учебники для старшеклассников оказались намного примитивнее и намного дальше от современной науки, чем пособия, рассчитанные на детей. Поэтому автор статьи не мог пройти мимо одного из самых популярных учебников в российской школе. «История России с древнейших времён…» для 10 класса выпущена крупнейшим издательством и получила рекомендацию от Министерства образования. Только дополнительный тираж этой книги, обозначенный в выходных данных, – 100 000 экземпляров. Как же она углубляет и совершенствует знания по истории, полученные школьниками в «первом концентре»? Как соотносится текст учебника с последними достижениями учёных, в частности с работами Новгородской, Смоленской и Ладожской археологических экспедиций, которые серьёзно изменили наши представления как раз о древнейшем периоде в истории Руси?

На развалинах СССР распространилось представление о том, что коммунизм и нацизм – варианты одной и той же «тоталитарной» идеологии. Никаких принципиальных различий между ними якобы не существует. Автор статьи полагает, что принципиальное различие имеется, как существует разница и между советским солдатом и эсэсовцем. И дело не в том, что один «русский», а другой «немец»: среди гитлеровских карателей отметились люди разных национальностей, включая вовсе не арийские. Дело в идеологии. Коммунизм и нацизм не просто расходятся в каких-то пунктах – это несовместимые и взаимоисключающие мировоззрения. Поэтому крушение СССР не могло не обернуться реваншем тех сил, которые потерпели поражение в 1945 г. И не только в Прибалтике и на Западной Украине. Идея «бей негров» (азербайджанцев, армян, евреев, русских, нужное подчеркнуть) возникает в пустой бритой голове не сама собой. Это закономерная реакция снизу на то, что сверху – там, где большие деньги и учёные степени – радикальный антикоммунизм достиг своего естественного завершения. Слово «интернационалист» в 1990-е гг. стало ругательным. «Белые пятна» (цензурные умолчания) советской исторической науки стали коричневыми пятнами новой конъюнктуры.

Введение Единых Государственных Экзаменов (ЕГЭ) – одна из наших главных «образовательных реформ». Принципиальные отличия ЕГЭ от системы проверки знаний, традиционно принятой в СССР (России) – то, что выпускные экзамены из средней школы совмещаются со вступительными в вуз (точнее, в вузы – во все сразу); вопросы заменяются тестами, а экзаменатор – компьютером. С 2001 г. на внедрение ЕГЭ потрачено из федерального бюджета около 2 миллиардов рублей – тех самых, которых якобы «не хватало» на приборы, реактивы, зарплаты, даже на элементарную пожарную сигнализацию и огнетушители в школах. При этом сама идея ЕГЭ не встречает поддержки учёных и педагогов. В статье показано, что представляет собою Единый Государственный Экзамен по конкретному предмету – обществоведению. Можно ли по результатам такого экзамена оценить знания и способности? Можно, считает наш автор, только не учеников, а самих «реформаторов», которые всё это придумали.

Экономическая наука, пришедшая на смену «политэкономии развитого социализма», оказалась не намного ближе к реальной жизни реальных россиян в заводских цехах, в учреждениях, в больницах и поликлиниках (где так называемую «страховую медицину» приходится оплачивать по второму разу – в карман врачу, медсестре, больничному привратнику). Но экономисты предпочитают грубой реальности «официальные данные» (по которым на выборах у нас кандидаты - сплошь беднота), усредненные показатели и абстракции типа «рыночных реформ». Соответственно, повседневная экономика развивается сама по себе, а наука – сама по себе. Она не может дать ответ на простые вопросы, которые ставит перед человеком жизнь. Проблема в том, что в реальной жизни экономика неотделима от политики, то есть от волевых решений, принимаемых властными структурами в интересах определенных лиц, организаций и социальных групп. Авторы статьи показывают, что и нищета российского образования – следствие не какого-то абстрактного «недофинансирования» или «бюджетного дефицита», а сознательной политики, направленной на поддержку одних общественных групп за счет других, менее привилегированных. Например, за счет учителей.

Рецензии «народного эксперта Авесхана Македонского» появились в российских СМИ, связанных с образованием, во второй половине 90-х годов. Именно в это время провозглашенная Министерством образования РФ так называемая «вариативность» начинает приносить конкретные плоды, и в школу приходят такие учебники, которые просто невозможно рецензировать всерьез. Можно либо плакать, либо смеяться. Авесхан Македонский предпочитает второе (хотя это, конечно, смех сквозь слезы). А само его появление на свет связано с учебником А.П.Богданова «История России до петровских времен» (М, Дрофа, 1996). В этом учебнике школьникам предлагалась для изучения переписка никогда не существовавших «русских князей» Асана и Авесхана… с Александром Македонским. И таких учебников с 1996 года вышло немало. Они исправно получали гриф «рекомендовано Министерством образования». Каждый раз, когда министра на пресс-конференциях просят прокомментировать очередное «открытие» из очередного учебника, например, «любая пчела может стать трутнем», «мусульмане – язычники», «Древняя Греция была единым государством со столицей в Афинах», и т.д., и т.п., он объясняет, что виноваты неквалифицированные эксперты, недобросовестные авторы, издатели, кто угодно, только не он и не его чиновники. Хотя «рекомендует» или «допускает» именно министерство. Вопрос в том, почему оно рекомендует заведомую ахинею. Возможны два варианта ответа: 1. из-за невежества и профессиональной непригодности; 2. умышленно. Новая публикация Авесхана Македонского содержит ценную информацию для правильного ответа на поставленный вопрос.

Во второй части статьи автор продолжает исследование средневековой русской эсхатологии и пытается дать ответ на несколько взаимосвязанных вопросов. Как средневековый человек представлял себе устройство и географию загробного мира? Как изменились эти представления в XII – XVII вв.? С первых веков христианства церковные писатели задавались вопросом: где пребывают души умерших с момента разлучения с телом и вплоть до Страшного суда, который последует в конце времен. Чтобы ответить на этот вопрос, было разработано учение о «частном» загробном суде, на котором души умерших распределялись в ожидании окончательного воздаяния между раем и адом. В итоге в сознании верующих появился не один, а два суда, функции и смысл которых зачастую было трудно разделить. В течение большей части русского Средневековья страх смерти и посмертного суда заглушался в сознании верующих напряженным ожиданием последних времен, пришествия Антихриста и Страшного суда. Во второй половине XVII в. происходит постепенная смена эсхатологических моделей. Образ смерти становится все более устрашающим. К началу XVIII в. русская церковь постепенно приходит к убеждению, что Страшный суд, который был обещан в Евангелии и Апокалипсисе, состоится не скоро, и человек не может ни высчитать, ни знать сроки его прихода. Чтобы обрести спасение, благочестивый христианин должен всегда быть готовым к собственной смерти, думать о ней и страшиться ее. Смерть подменяет собой Страшный суд. На переходе от Средних веков к Новому времени происходит индивидуализация религиозного опыта, которая может свидетельствовать о глубоких переменах в недрах всей русской культуры и общественного сознания.

Слово "реформа", склоняемое то так, то эдак в разных комбинациях давно уже оторвалось от какого бы то ни было конкретного смысла. Т.н. "реформа образования" не исключение. При Ельцине отрасль очень сильно изменилась, переменами оказались затронуты миллионы людей (учащихся, их родителей, преподавателей) – это факт. Но будущий историк напрасно будет искать в официальных документах, стенограммах и материалах дискуссий концепцию преобразований. То, что он обнаружит – набор общих слов про "демократизацию", "гуманизацию", "передовой зарубежный опыт" и пр. – почти не пересекается с реальной политикой. Реальную политику в сфере образования никто не обосновывал, не объяснял, не обсуждал на педагогических советах. Ее просто проводили в жизнь. Как показано в статье, последняя "четырехходовка" Министерства образования: – "единый экзамен" на аттестат о среднем образовании и в ВУЗ; 12-летняя средняя школа; тестирование вместо традиционных экзаменов и государственные именные финансовые обязательства – это не какая-то новая "путинская" политика, а прямое продолжение ельцинской. Порою до истинных целей мы вынуждены докапываться, сопоставляя декларации с конкретными действиями и вычитывая информацию между строк официальных документов и министерских интервью. Именно такую исследовательскую задачу ставил перед собой автор статьи.