В статье проводится анализ процессов в правящих кругах постсоветской России, раскола элиты, борьбы конкурирующих клановых партий. Прослеживаются трансформации российских правящих кругов в зависимости от прихода к власти в США республиканских или демократических администраций. Обсуждается механизм прихода к власти В.Путина и его превращения из «человека надежд» в «человека ненависти» в глазах влиятельных элитных групп США. Выявляются признаки актуализации старых американских планов территориального расчленения России. Автор считает, что к встрече в Братиславе главным требованием США стал американский контроль за ядерным оружием на территории России. Если же одновременно на повестку дня встанет вопрос о реализации «Декларации о порабощенных народах», это переведет процессы в России в смертельную фазу. Единственным шансом на возрождение России является новая форсированная модернизация и отстаивание модерна как ценности. Для этого прежде всего должен модернизироваться российский властный класс, приняв в свое ядро современный интеллектуальный субстрат.

Во второй части статьи речь идет о том, что инициированный западным христианством «межрелигиозный диалог» обернулся процессом с односторонними уступками. Европейцы оказались не готовы к принятию не только демографического, но и духовного и геополитического вызова ислама. Этот факт констатируют сегодня серьезные аналитики и геополитики Европы, но отказываются признать правящие европейские круги, руководствующиеся интересами транснациональных элит, идущими вразрез с потребностями самих европейских народов. Между тем обострение проблем в развитии международных процессов и углубление внутриевропейских социальных и этно-конфессиональных противоречий приобретают постепенно такой характер, что ставят руководство ЕС перед необходимостью разработки и проведения адекватной самостоятельной стратегии, исходящей из реальных интересов «Европы наций», а не «Европы мультикорпораций».

Статья посвящена одному из императорских российских научных обществ, Обществу любителей естествознания, антропологии и этнографии, ОЛЕАЭ, и его самому заметному предприятию — Московскому политехническому музею. В основанной преимущественно на протоколах заседаний ОЛЕАЭ и организационного комитета статье предпринята попытка спасти ОЛЕАЭ и Политехнический музей от забвения. В статье рассматриваются задача, которую ставили перед собой основатели ОЛЕАЭ, отношения ОЛЕАЭ с правительством и роль частной ассоциации в основании предприятия в масштабе Политехнического музея. В первой части статьи ОЛЕАЭ и музей рассматриваются в более широком европейском контексте. Крупные научно-промышленные и художественные музеи были отличительной частью больших современных городов и, одновременно, инструментами распространения научных знаний, того, что специалист по экономической истории Джоэль Мокир называет «промышленным просвещением». Такие музеи возникали благодаря мобилизации ресурсов правительствами, ассоциациями и муниципалитетами, бизнес-сообществами и частными филантропами. По мнению многих современников, такие музеи являли публике чудеса прикладной науки и инженерной мысли. Во второй части статьи выясняются истоки и задачи ОЛЕАЭ. Основанное профессорами Московского университета в середине периода, называемого эрой великих реформ, ОЛЕАЭ заявляло о том, что его целью является наука, принадлежащая обществу. Таким образом, ОЛЕАЭ стремилось к «демократизации науки». Подобно многим научным обществам императорской России, ОЛЕАЭ заручилось одобрением и покровительством правительства. Со своей стороны, ОЛЕАЭ полагало, что его цели и цели правительства совпадают и заключаются в улучшении России. В последней части статьи рассмотрены основание Политехнического музея в 1872 г. и первые годы его существования. Политехнический музей стал одним из элементов стремительно возраставшего «научного потенциала» российского общества. Основатели музея стремились распространять прикладные знания посредством наглядности и публичности. В заключение автор доказывает, что Политехнический музей был честолюбивым предприятием, которое не просто послужило стимулом к развитию науки, принадлежащей обществу. Основанный учеными, которые формулировали свои проекты в категориях общественной полезности, музей помог создать общественность. В глазах основателей, Политехнический музей был патриотическим предприятием, которое повышало престиж страны и гражданскую гордость. Музей позволил Москве выделиться среди других городов и завоевать признание в качестве центра промышленности и науки. Наконец, несмотря на то, что ОЛЕАЭ действовал в весьма узких рамках, многие из его научных начинаний пробудили частную инициативу. Как продукт сотрудничества частных ассоциаций, городских властей и правительства музей стал примером гражданского общества, которое начинало расцветать и действовать.

Во второй части статьи, посвященной показательному процессу 1924 г. над А.М.Краснощековым, главой Промбанка, автор сравнивает наказание Краснощекова с наказаниями, уготованными другим обвиненным в сходных преступлениях, и обсуждает известные данные об образе жизни представителей новой коммунистической элиты. Затем автор выясняет причины, по которым именно Краснощекова определили к суровому наказанию. При этом рассматриваются пять уровней причин: личные качества и личные связи; конфликт внутри Промбанка; конкуренция различных учреждений; потребности правящей элиты России; и более широкий вопрос о путях и способах построения социализма. По мнению автора, этот последний аспект особенно важен. Предлагавшаяся Краснощековым альтернативная «новая экономическая политика» заслуживает внимания как «путь, по которому не пошли», путь, принципиально отличный от построения «социализма в одной стране».

В статье описан эпизод из жизни видного русского врача, одного из основоположников кардиологии Д.Д.Плетнева, известного смолоду либеральными идеями. Весной 1907 года в бытность Плетнева приват-доцентом Московского университета Министерство народного просвещения выделило необходимые средства для его долгосрочной зарубежной командировки. Спустя полгода у немецкой полиции по ошибке возникли серьезные сомнения в политической благонадежности Плетнева, проводившего научные исследования в Берлинском университете, разрешившиеся, однако, благополучно для подозреваемого. Тем не менее, переписка между немецким и российским полицейским начальством продолжалась около пяти месяцев и отложилась в фондах Департамента полиции и Московского охранного отделения.

Одной из важнейших образовательных «реформ» 90-х гг. стало введение в средней школе т.н. «концентрической» системы преподавания. Теперь курс состоит из двух отдельных «концентров» и повторяется дважды – сначала в той неполной школе, которая обязательна для всех, потом заново в старших классах (10-м и 11-ом) для тех, кто собирается после школы поступать в вуз. В этом преобразовании можно было бы усмотреть определенную логику: например, те серьёзные научные проблемы, с которыми сталкиваются исследователи Древней Руси, гораздо легче объяснить 16-летнему молодому человеку, нежели подростку, если бы в старших классах кто-то действительно намеревался обсуждать с учащимися научные проблемы. Однако новые учебники для старшеклассников оказались намного примитивнее и намного дальше от современной науки, чем пособия, рассчитанные на детей. Поэтому автор статьи не мог пройти мимо одного из самых популярных учебников в российской школе. «История России с древнейших времён…» для 10 класса выпущена крупнейшим издательством и получила рекомендацию от Министерства образования. Только дополнительный тираж этой книги, обозначенный в выходных данных, – 100 000 экземпляров. Как же она углубляет и совершенствует знания по истории, полученные школьниками в «первом концентре»? Как соотносится текст учебника с последними достижениями учёных, в частности с работами Новгородской, Смоленской и Ладожской археологических экспедиций, которые серьёзно изменили наши представления как раз о древнейшем периоде в истории Руси?