Статья посвящена новой геополитической реальности, которая в полной мере определяет сейчас ситуацию на постсоветском пространстве. Речь идет о новой роли Турции и других соседей России в той конфигурации, которая представляет собой очередную опасность и может перелицевать всю политику на Востоке. Автор обращается и к острой болезненной теме турецко-армянских и турецко-азербайджанских отношений, оценивает те вызовы, которые брошены России в современном дипломатическом и военно-политическом контексте.

Полтора десятилетия назад автору настоящей статьи уже приходилось обращаться к проблемам исторической судьбы Первой Государственной думы императорской России. Их социальная острота в тех условиях напрямую коррелировалась с волновавшими все общество процессами разработки принципов земельной реформы в Российской Федерации, утверждения Земельного кодекса РФ (2001) и закона «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» (2002). Прошедшее с тех пор время не снизило исследовательский и социально-практический интерес к углубленному познанию вопросов становления первого в истории страны представительного учреждения с законодательными функциями, дерзко заявившего свои права на первичность и независимость от своеволия монарха и диктата подчиненной ему исполнительной власти. Почему все-таки первый блин оказался комом? Почему он не ознаменовал начало серьезного дискурса власти и общества, в том числе и в первую очередь по самому животрепещущему вопросу – вопросу о земле? Проблеме актуальной, более того – злободневной по сей день. Ибо время не способно «отменить» бесспорную, абсолютную справедливость тезиса П.А.Столыпина: «Земля – это залог нашей силы в будущем, земля – это Россия».

В статье исследуются политические взгляды шведского короля Оскара II и их влияние на шведскую политику. Автор делает вывод, что взгляды короля в силу ряда причин носили выраженный прогерманский характер, и именно он оказался проводником немецкого влияния в Швеции рубежа XIX–XX вв. При этом внутри страны король не без успеха насаждал немецкие образцы в политике, экономике и культуре, а во внешней политике стремился к сближению с Германией вплоть до заключения военного союза. Тем самым королем Оскаром II было заложено важное направление политического развития Швеции, существовавшее вплоть до конца Первой мировой войны.

Третья часть статьи посвящена официальным русско-турецким переговорам в Карловице, которые начались 9 ноября 1698 года. Они проходили крайне трудно, постоянно наталкиваясь на препятствия, возводимые османской делегацией, во многом поддерживаемой австрийцами, англичанами, голландцами. В центре дискуссии была проблема толкования международно-правового принципа uti possidetis, положенного в основу работы Карловицкого конгресса. Автор анализирует аргументацию сторон с точки зрения ее конструктивного или деструктивного потенциала, выясняя также степень убедительности предъявляемый доводов.

Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) не был создан для захвата власти в стране. Он, напротив, стремился к сохранению СССР и его Конституции. «Переворотом» оказался переход власти в Советском Союзе от правительства СССР к правительству РСФСР и от президента СССР Горбачева к президенту РСФСР Ельцину. Поскольку власть Ельцина не распространялась на союзные республики, республиканские Верховные Советы тоже объявляли их независимость. Функции правительства СССР, многие члены которого были арестованы, перешли в правительству РСФСР, которое не обладало инфраструктурой для управления всеми отраслями экономики, внешней торговлей и Госбанком СССР. Президент СССР Горбачев, восстановленный в должности главы государства, не смог возвратить своих полномочий и сформировать новое правительство. Для руководства страной был создан неконституционный «Государственный Совет», состоявший из лидеров десяти республик. Именно Госсовет принял решение о предоставлении полной независимости прибалтийским республикам, Эстонии, Латвии и Литве, присоединение которых к СССР в 1939 году определялось стратегическими приоритетами начавшейся в Европе Второй Мировой войны.

Отдельный человек как заложник собственного эгоизма не может стать гражданином идеального государства, единственно возможным для него вариантом становится «пересоздание» самого себя через изгнание частного интереса и отказ от личной свободы в пользу общественного блага. Воплощая собой чистую Добродетель, он всецело принадлежит только Революции. Абстрагируясь от различных душевных состояний, субъективных оценок и корыстных побуждений, он становится недосягаемым для мести и почти всемогущим в своем презрении к чужим интересам. Архетип героя, строителя новой жизни и победителя врагов и препятствий в политической культуре революционного времени, создает своеобразную «гражданскую религию» со своими «храмами» (Пантеон), иконографией и культами (массовые праздники и церемонии).

В статье представлен «портрет на фоне эпохи» А.С.Посникова – крупного ученого-экономиста, публициста, организатора высшего образования и педагога, общественного деятеля и политика – одного из лидеров центристского (между кадетами и октябристами) течения в русском либерализме начала ХХ в. Особое внимание обращено на вклад Посникова и его сподвижников в разработку идей «нового либерализма», модели «смешанной экономики» для России, новаторский подход к проблемам партийного строительства. Впервые на основе архивных источников и публицистики охарактеризована его деятельность на посту председателя Главного земельного комитета при Временном правительстве, приведены дополнительные сведения о жизни после Октябрьской революции 1917 г.

Документальный очерк посвящен анализу малоизвестных обстоятельств вокруг знаменитой речи У.Черчилля в Фултоне. Он написан на основе архивных документов Великобритании, прежде всего – отчетов британского посольства в Вашингтоне о поездке Черчилля по США и реакции американской общественности и политических кругов на фултонскую речь. Показывается, что поначалу эта реакция была во многом негативной, что заставило Черчилля изменить акценты в его последующих выступлениях в США. Однако в долгосрочном плане, как показывает анализ этих документов, речь о «железном занавесе» способствовала сдвигу американских общественных настроений в сторону холодной войны.