Кризис цивилизации Нового времени и мировоззренческая революция – основное содержание ХХ века. Мир был поделен, более или менее секуляризован и национализирован. В статье рассматривается влияние элит на статус окружающего мира, царственная триада: элита – клуб – правительство, процесс постмодернизации мира. К 70-м годам прошедшего столетия способность элиты влиять на события достигла нового качества, речь шла уже о влиянии на процессы в глобальном масштабе, т.е. о формировании нового русла истории. Возникает новый перспективный субъект истории – постколониальный мир и в обществе утверждается "новый класс", отличный от прежней элиты. Постепенно на планете прочерчиваются предварительные итоги "процесса формирования лучшего будущего" – контуры новой системы глобального мироустройства. Россия, лишенная собственной системы стратегического планирования и концептуальной разведки оказалась заложницей чужих стратегий, субъектом игры на глобальном шахматном поле.

В современной России политические технологии стали высокоэффективным и высокодоходным бизнесом, который большинству граждан представляется чуть ли не черной магией. Автор рассматривает политические технологии, работу "команд" в ходе избирательных кампаний и функции, выполняемые политтехнологами, уделяя особое внимание условиям, способствовавшим расцвету политтехнологий, взаимодействию политтехнологов с системой избирательных комиссий и исполнительной властью. Политтехнологи, заняв исключительно выгодную нишу посредника между властью и наиболее пассионарными представителями социальных слоев, обогатившихся в ходе приватизации, но не уверенных в стабильности своего положения и стремящихся добиться стабильности путем "вхождения во власть", не обладают тем всемогуществом, которое им приписывает молва. Однако они способствуют воспроизводству правящих кругов и существующей политической системы, имеющей, на взгляд автора, гораздо больше минусов, нежели плюсов.

В данной статье рассматриваются некоторые аспекты русинского национального движения на современной Украине. Основываясь на этническом своеобразии региона, его исторических, культурных и географических особенностях, активисты этого движения считают восточнославянское население Закарпатья и ряда прилегающих территорий Словакии, Венгрии, Польши не украинцами, а особым народом - русинами. Исходя из этого, они выступают за предоставление ему статуса этнического меньшинства (со всеми вытекающими отсюда последствиями) в современном украинском государстве. Русинское движение не является чем-то характерным лишь для последнего десятилетия, а имеет долгую историю. Оно прошло ряд общих для подобных движений стадий, ставя перед собой поначалу культурные цели, а затем и политические, вплоть до требований создания на Карпатах независимого русинского государства. Что особенно интересно, между русинским и украинским национальными движениями прослеживаются весьма любопытные параллели в идеологии, истории развития и характере, а русинское движение является для Украины, по сути, тем же, чем являлось для России движение украинское. Русинское движение вызывает болезненную реакцию на него со стороны как определенных властных кругов Украины, так и со стороны украинских националистов, являясь серьезным препятствием на пути внедрения в жизнь этнической концепции строительства украинской нации.

На протяжении всего 19 века происходило становление русского либерализма. Западная система либеральных ценностей на русской почве усваивалась фрагментарно, поскольку существовала зависимость судьбы либерализма от традиций имперского строительства, причем либерализм развивался одновременно и в конфликте, и во взаимодействии с этой традицией. При попытках осуществления европейских идеалов политической и гражданской свободы в России происходило усиление авторитарности, компенсирующее общественную незрелость. В самодержавии либералы находили не только подавляющую силу, но и союзника, способного возглавить преобразования общества, что и было на самом деле: крестьянская реформа 1861 г. была проведена именно силой самодержавия. В 1860-е годы произошло становление общества в качестве активного субъекта политической жизни и к концу века либерализм трансформировался из программы для самодержавия в программу для общества.

В статье рассматривается комплекс проблем, связанных с формированием империи как надэтнического единства. Культурная пестрота, сосуществование религий, языковое многообразие – все это, по мнению автора, непременные признаки империи. Но главным, определяющим ее, свойством становится единая идеология, строго регламентированный государственный культ. Империя как факт мировой истории предполагает во все времена главенство одной идеи, одной универсальной мифологии. Без ответа на вопрос, в чем же состояла специфика монгольской империи и возникшей на центрально-азиатском пространстве улусной системы, нельзя понять, как развивались впоследствии отдельные государства, входившие в состав Монголосферы. Для этого следует реконструировать саму мифологию монгольской империи. Веротерпимость и способность включать в орбиту своего влияния все новые и новые народы были продиктованы огромным воздействием тенгрианства как государственной религии и сложного культа. Для средневековых монголов земной и небесный миры сосуществуют как единство, нерасчленимое и неразложимое целое. Статья подводит некоторый предварительный итог изучению Монголосферы в мировой науке. Обзор подчинен анализу наиболее известных концепций, определявших на протяжении XVIII-XX вв. историографическую ситуацию в этой области исследований. Рассматривая несколько монголоведческих концепций, автор отдает предпочтение имманентному подходу в изучении источников, герменевтике исторических свидетельств о монголах.

Городское хулиганство (иначе: уличная преступность) – явление, хорошо знакомое жителям больших и малых городов и в наши дни, и в далеком прошлом. Однако, если в настоящее время хулиганские действия преследуются в основном во внесудебном, административном порядке, то в средневековье и раннее новое время они, как правило, становились предметом судебного разбирательства. При этом предметом разбирательства было прежде всего оскорбление чести пострадавших. На конкретных примерах из жизни г.Бежецка середины XVIII в. в статье демонстрируется, что, вопреки существующим представлениям, при архаичном типе организации личность была защищена самим фактом своей включенности в коллектив, воспринимающий покушение на честь одного как покушение на честь всех. А поведение отдельного члена общества могло быть девиантным лишь в определенных пределах, выход за которые грозил стабильности сообщества, ибо, нанося урон его коллективной репутации, разрушало его коллективный статус.

В публикуемом документе изложено содержание беседы секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова с послом ЧССР в Советском Союзе Павловским, касавшейся причин смещения Н.С. Хрущева в октябре 1964 г. с постов Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета министров СССР. Документ свидетельствует о том, что новое руководство КПСС в то время сохранило курс на информирование своих союзников о важнейших внутри- и внешнеполитических акциях СССР. Письмо содержит определенную информацию о том, как проходило в СССР обсуждение закрытого письма ЦК КПСС об отставке Хрущева, как партийные организации различных уровней реагировали на случившееся. В нем есть также некоторые сведения о реакции на смещение Хрущева в Чехословакии. Во вступлении к публикуемому документу советский лидер представлен, как сложная политическая фигура, оценка которой не может быть одномерной. Отмеченный всеми "родимыми пятнами" породившей его системы Хрущев предпринял попытки её усовершенствования. Однако "благие намерения" реформатора "вымостили дорогу" лишь к его свержению с политического Олимпа, чем был положен конец периоду так называемой "хрущевской оттепели".

Существуют два типа восприятия исторических событий: изучение и переживание. Только в том случае, когда событие становится переживанием, фактом внутренней жизни поэта, рождается политическая лирика, а не рифмованная риторика на политические темы. Стихотворения Пушкина, в которых идет речь об исторических и политических событиях, являются именно политической лирикой. Следовательно, прозвучавшие в них политические декларации можно рассматривать только в контексте лирического содержания. Рассматривая под этим углом зрения такие стихотворения Пушкина, как "Стансы", "Клеветникам России", мы убеждаемся, что заявленные в них политические взгляды и оценки во многом обусловлены политически нейтральными причинами. Точно так же, памфлеты и эпиграммы (на Воронцова и Уварова), находят объяснение не только в личной неприязни или же политической позиции Пушкина, но и в его художественных концепциях. Политика, увиденная сквозь призму поэзии, приобретает иные очертания. В ней проступают несущественные для современников, но значительные по своему историческому смыслу аспекты.