В статье анализируется процесс генезиса левого фланга партийной системы России весной – летом 1917 г. Начавшаяся Российская революция полностью разрушила старую систему политических партий, основанную на думской деятельности и выборах в Думу. В развитии российского социал-демократического движения действовали две тенденции – к консолидации, объединению в единую партию и к расколу, образованию ряда самостоятельных партий. Социал-демократы к осени 1917 г., размежевываясь и объединяясь, оформились в две противостоящие друг другу общероссийские партии – РСДРП (объединенная) и РСДРП (большевиков), а также занявшую промежуточную между ними позицию РСДРП (интернационалистов) и ряд мелких организаций, главным образом национальных.

В статье продолжается анализ трансформации левого фланга партийной системы России осенью 1917 г. В то время прежние лидеры политического процесса – меньшевики и эсеры – постепенно теряли свои позиции, а в октябре были вовсе отстранены от власти, а им на смену пришли большевики и левые эсеры. Попытки создать более широкую правительственную коалицию завершились неудачей переговоров при ВИКЖЕЛе, а разгон Учредительного собрания еще более углубил раскол между социалистами.

В статье продолжается анализ трансформации левого фланга партийной системы России весной 1918 г. После разгона Учредительного собрания оформился правительственный блок большевиков и левых эсеров и еще более углубилось размежевание в среде социал-демократов. Большевики все более противопоставляли себя им, приняв наименование коммунистов. Недолговременным оказался и их союз с левыми эсерами. РКП(б) сформировала однопартийное правительство.

В статье прослеживается процесс генезиса политических партий Российской империи, определяются его хронологические границы и стадии. Автор показывает, что Россия имела богатый и уходящий своими корнями в глубокую древность опыт политической борьбы и полагает, что говорить о значительном отставании российского партогенеза от европейского некорректно. Неверен тезис и о приоритетности возникновения партий на национальных окраинах империи. Напротив, пример партийного строительства давал центр страны и, прежде всего, столицы. Социалистические организации, опережая консервативные и либеральные на начальных стадиях генезиса по темпам формирования, все же завершают свое становление позже последних, что соответствует мировой практике. Отобрав оформленные партии с помощью признаков, оговоренных в статье, автор получил гораздо более скромные данные об их численности по сравнению с фигурирующими в исторической литературе. Отобранные партии были классифицированы по территориально-национальному и доктринальному признакам.

В статье прослеживается развитие концептуальных основ изучения истории политических партий Российской империи. За последние пятнадцать лет в исследовании российских партий достигнуты впечатляющие результаты: идет масштабная серийная публикация партийных документов, созданы монографии, посвященные отдельным партиям, и ряд обобщающих работ, позволяющих характеризовать их систему. Однако осмыслению огромного накопленного фактического материала мешает недостаточное внимание к вопросам методологии. С одной стороны, в значительной степени изолированно друг от друга идет работа историков и партологов, настоятельной необходимостью являются исследования на междисциплинарной основе. С другой стороны, незаслуженно забытыми оказались концептуальные наработки русских ученых и политических деятелей начала ХХ в.

Публикуемый текст является первым выступлением в печати видного российского социал-демократа, одного из лидеров меньшевиков Юлия Осиповича Мартова. Данный текст – его предисловие к переводу на русский язык речи французского социалиста Ж.Геда «Коллективизм». Ее нелегальное издание студенческим кружком Мартова знаменовало собой переход членов кружка от идейно неопределенного радикализма на позиции марксизма. Уже тогда, в 20-летнем возрасте, Мартов сформулировал приоритетные для него политические принципы, которым оставался верен всю жизнь – абсолютное неприятие «заговорщической тактики» в борьбе за власть и безусловную самоценность борьбы за демократию.