Статья является ответом на бурную реакцию элиты КПРФ, вызванную ранее опубликованными работами автора, содержавшими критику верхушки КПРФ. Автор отмечает, что текст, опубликованный пресс-службой КПРФ, не является дискуссией по существу, т.к. в нем не обсуждается главное – политический результат деятельности КПРФ за 15 лет с момента ее создания. Обходятся стороной и давно выдвигаемые автором для обсуждения темы коллизии регресса в России, а также форм борьбы в условиях нарастающего регресса. Вместо того, чтобы восстанавливать в сознании людей советские позитивы, вырабатывать идеи, без которых стране не жить, элита КПРФ пропагандирует крайне опасные политически и идеологически темы: «концепцию устойчивого развития» и «лимит на революцию». Тем самым она демонстрирует ультракомпрадорский характер своей идеологии.

Во второй части статьи подводятся итоги многовариантного анализа экономического развития Китая в 20-ом веке. И в начале, и в конце столетия соотношение подушевых ВВП Китая и США практически не изменилось, а все 6–7-кратное повышение этого показателя в КНР произошло за последние 30 лет. Автор исследует экономическую динамику Российской империи в длительной исторической ретроспективе (XIII–начало XX века). Оригинальные расчеты и оценки уточняют наши представления о темпах и масштабах современного экономического роста России в 1885–1913 годах. И в эти лучшие годы «России, которую мы потеряли» абсолютный и даже относительный разрыв между подушевыми показателями ВВП России и США не только не сокращался, но продолжал увеличиваться. Аналогичные расчеты, относящиеся к современности, свидетельствуют о завершении восстановительного экономического роста в реформирующейся России. В конце 2006 года, т.е. через 17 лет после начала экономического спада в СССР и глубокого кризиса переходного типа в России ее подушевой ВВП вновь достиг максимального советского уровня производства товаров и услуг.

В статье автор рассматривает новое гипотетическое направление современной экономической науки – «экономику человеческой жизни». Отмечается, что в контексте данной концепции человеческая жизнь (ЧЖ) должна рассматриваться в большей степени в качестве экономической категории, а не самостоятельной ценности. Человеческая жизнь может служить объектом налогообложения и предметом купли-продажи, за счет чего могут эффективно решаться многие проблемы современного экономического развития, включая повышение темпов роста, регулирование численности миграций, модификация международной валютной системы и другие. Автор делает вывод, что с течением времени в продажной цене ЧЖ будет снижаться удельный вес компонентов, непосредственно связанных с профессиональной квалификацией того или иного лица, и повышаться доля параметров, характеризующих уровень его адаптивности к существующим условиям жизнедеятельности (психологическая устойчивость, способность работать в команде, приоритет корпоративных интересов над личными, преданность руководству и др.). В результате человечество может столкнуться с повсеместным распространением новой поведенческой модели, основанной на принципах неодарвинизма. В заключительной части статьи автор дает ответ на вопрос: насколько содержание статьи соответствует сегодняшним реалиям и насколько – является его творческим вымыслом.

Выясняется, насколько своевременными были преобразования, определившие особенности российской модернизации XIX – начала XX веков, – отмена крепостного права и начало перехода к конституциализму. Оценивается способность правителей России отвечать на вызовы времени, прослеживаются последствия коллизии между «рано» и «поздно» в их политике, выясняется степень готовности общества к реформированию и роль других факторов, влиявших на поведение политических деятелей. В частности, характеризуется отношение Николая II к дарованной им «конституции» с учетом архаичности устоев его мировоззрения. Автор утверждает, что промедление с реформами и непоследовательность в их проведении способствовали дестабилизации общества. Статья завершается сопоставлением высказываний историков по поводу правомерности поиска в прошлом альтернативных вариантов развития и об опасности умственных спекуляций.

Во второй части статьи анализируются социально-культурные и идейные предпосылки становления отечественной философии мифологии, которая формировалась во второй половине XVIII–начале XIX вв. в трудах первых отечественных историков и мифографов. Она была нацелена на поиск и разработку мировоззренческих и методологических установок конкретно-научного познания славянской мифологии. Период накопления эмпирических и теоретических предпосылок философии мифологии в России перерос в процесс ее непосредственного становления и продолжался вплоть до возникновения «мифологической школы» в отечественной фольклористике (1840–1850-е гг.). Эта школа вышла за границы частных теоретических обобщений, касающихся лишь славянской мифологии, и поднялась до понятийных абстракций всеобщей теории мифа. Ее наработки и достижения не потеряли значения вплоть до нашего времени.

Статья посвящена пересмотру основных положений традиционной истории тайных обществ декабристов. Доказывается, что привычная исследователям и читателям картина деятельности декабристов, лежащая в основе большинства книг и статей о них, базируется на концепции, созданной на следствии руководителем Южного общества П.И.Пестелем. Между тем, эта концепция имела мало общего с реальностью. Она сводила движение декабристов по преимуществу к идеологическим спорам, осложненным лишь кровожадными проектами цареубийства. Концепция, созданная Пестелем, позволила ему скрыть конкретную подготовку к захвату власти, проводившуюся в армии под его руководством. Императору же она позволила скрыть от европейского и российского общественного мнения уровень коррупции в армии и обосновать жестокие приговоры участникам тайных обществ. В статье делается вывод о том, что «классическое» декабристоведение зашло в тупик, а хрестоматийная картина деятельности тайных обществ нуждается в пересмотре.