Вопреки мнению, широко обсуждаемому в прессе, о том, что сегодняшнее обострение нестабильности в России сводится лишь к активной роли "кремлевских администраторов" и некоторых представителей государственных компаний, выстраивающих многоходовые комбинации для реализации своих целей, автор считает, что во многом это обострение – проекция разыгрывающихся в мире противоречий на Россию. Участники российского конфликта лишь фигуры в Большой шахматной игре. Особенность ситуации в мире – образование сильной коалиции, в которую входят противники Буша в Европе, исламском мире и дальней Азии. Эта коалиция объединилась с противниками Буша в Америке. На смену антиамериканским настроениям вообще приходит тенденция к выбору среди американских политических проектов мирового устройства такого, который устроил бы противников Буша. Этот проект – глобализация, власть транснациональных элит, размывание национальных государств. (За глобализацию выступает и ислам, выдвигающий свой, якобы "особый", ее проект). Цель и итог деятельности коалиции – слом проекта Модерн, проекта развития и становления каждого государства. Антибушевские силы велики, у них серьезная поддержка в России. Нити сегодняшней российской ситуации тянутся к элитам, участвующим в этом всемирном процессе. Цель российского конфликта – запуск нестабильности. Создание парламентской республики в России вполне может заинтересовать антибушевский альянс. Путин, который не пошел против Буша, альянсу не нужен.

В основе нынешней глобальной ситуации лежат фундаментальные, цивилизационные причины. Движение истории – смена ключевых ситуаций, имеющая внутренний смысл и целеполагание: расширение пространства человеческой свободы. Центральная революция мировой истории – переход от традиционных (языческих) систем к монотеизму, высшим выражением которого стало христианское мировоззрение, породившее богатство современной цивилизации. Христианское мировоззрение прописало себя в историческом тексте несколькими культурными версиями, доминирующей из которых на планете стала протестантская, на основе которой, в сущности, был сформирован современный мир и его североатлантический центр. ХХ век ознаменовался социокультурной революцией, выдвинувшей иную версию прочтения цивилизационного текста. Секуляризация, выступив как надконфессиональная форма христианского мировоззрения, создала культурную оболочку глобальных пропорций, вместившую в себя не только Ойкумену, но и планетарный Варваристан. Новый век характеризуется как полнотой географической (коммуникационной) просторности – нашедшей свое выражение в глобализации, так и высвобождением социально активной личности из-под господства авторитарных структур, выражением чего стала индивидуация – предельное состояние земной человеческой свободы. В итоге на планете параллельно ее административно-политической ипостаси выстраивается социальная конструкция глобальных пропорций, объединяющая трансграничные организованности – деятельную и динамичную среду Нового мира.

В статье анализируются глобальные и региональные факторы, обуславливавшие, с одной стороны, политику постсоветской России и Турции в Закавказье, с другой стороны, специфический характер реакции новообразованных государств на внешнее воздействие. Автор отмечает, что стратегия Москвы по отношению к Южному Кавказу эволюционировала от почти полной пассивности к осознанию своих геополитических (национальных) интересов в этом регионе, что соответствующим образом отразилось на конкретных действиях кремлевского руководства. Эволюция турецкой политики в определенном смысле шла в обратном направлении: от эйфории по поводу появившейся возможности заполнить собой образовавшийся «закавказский вакуум» к трезвой оценке перспектив противостояния растущему политическому и экономическому влиянию России. В результате сформировались общие контуры компромисса, в рамках которого становится реальным конструктивное партнерство Москвы и Анкары на Кавказе в настоящем и будущем.

В статье обобщаются итоги дискуссионных споров о тоталитаризме в Германии, Италии и СССР в историографии последних десятилетий, попыток провести ревизию истории. Особое внимание уделено работам западных специалистов, прежде всего немецких и итальянских историков, разработавших новые подходы в изучении фашизма и нацизма. Рассматриваются концепции историков-ревизионистов Эрнста Нольте, Ренцо де Феличе и др., ответ на них современных историков разных направлений. Дается краткая характеристика изучения тоталитаризма в отечественной исторической науке. Отражены споры о возможностях сопоставления существовавших в трех странах тоталитарных режимов. Делается вывод о необходимости продолжения полноценной дискуссии о преодолении тупиков прошлого и избавления общества от увечий антигуманного ХХ века.

Статья построена на подлинных архивных документах и снабжена комментарием, имеющим характер чрезвычайно бережного отношения к авторам писем – Церетели, Бургиной и Николаевскому. Анна Михайловна Бургина эмигрировала из большевистской России в 1922 г., была помощницей Бориса Ивановича Николаевского – видного деятеля российской социал-демократии, исследователя отечественной и европейской политической истории, основателя партийного архива РСДРП, знатока, собирателя и публикатора архивных документов. В конце 1923 г. Николаевский отправил Бургину в Париж, боясь, что шедшие на ее берлинский адрес нелегальные письма от членов Бюро ЦК ушедшей на родине в подполье меньшевистской партии, как-то могут сказаться на судьбе ее родных. По его просьбе известный российский политик и общественный деятель Ираклий Георгиевич Церетели взял ее к себе секретарем. С конца 30-х гг. она была бессменным ассистентом Николаевского. Так уж получилось, что их архивное наследие разбросано по многим зарубежным и отечественным архивам в Москве, Санкт-Петербурге, Тбилиси, Париже, Амстердаме, Вене, Нью-Йорке, Стэнфорде, Иерусалиме. Только сейчас, когда, наконец, появилась возможность собрать их воедино, раскрываются нам неизвестные раньше страницы их жизни.

Автор статьи предпринимает попытку реконструировать базовые элементы мифологии смерти, существовавшей в Московском государстве XV – XVII вв., и отвечает на ряд вопросов, которые обычно остаются вне поля зрения историков. Чем была смерть в культуре Средневековой Руси? Как объясняли ее причины и сроки прихода? Как древнерусский человек представлял себе переход в мир иной и загробное бытие души? Как он готовился к расставанию с земной юдолью? Как, в представлении средневекового человека, соотносился «частный» суд мытарств, ожидающий душу умершего сразу же за гробом, и Страшный суд, который уготован всему человечеству в конце времен? В Средние века мир мертвых и мир живых не были наглухо закрыты друг от друга. Души умерших могли являться живым, чтобы просить их о заступничестве, а живые не теряли надежду помочь своим умершим и верили в свою силу влиять на их загробную участь. В течение большей части русского Средневековья страх смерти и посмертного суда заглушался напряженным ожиданием последних времен, пришествия Антихриста и Страшного суда. Во второй половине XVII в. происходит постепенная смена эсхатологических моделей. Образ смерти становится все более устрашающим, в искусстве и церковной проповеди настойчиво утверждается мысль о тленности человеческой плоти и ужасе расставания человека с привычным ему миром. Происходит «индивидуализация смерти». Представления о смерти и загробном мире рассматриваются автором в контексте воззрений древнерусского человека на устройство Вселенной, человеческую природу и Божий промысел как движущую силу истории.

Представлена переписка между профессором Московского университета Владимиром Ивановичем Герье с его студентом Василием Васильевичем Розановым за тридцатилетний период (1886–1916). Далеко не заурядная личность В.И.Герье сейчас незаслуженно забыта, хотя его вклад в науку никто не может отрицать. Он блестящий автор монографий из истории Древнего Рима, средневековья, и Нового времени, которые до сих пор не устарели и читаются с незатухающим интересом. Герье – видный деятель на общественном и учебном поприще (организатор Высших женских курсов). В.В.Розанов более известен в истории литературы и философии конца XIX–начала ХХ вв. Это один из лидеров «нового религиозного сознания», учредитель нового жанра в литературе («опавшие листья»), который имел большое влияние на русских писателей. Сейчас книги Розанова широко переиздаются, ведется большая исследовательская работа над его творческим наследием. Актуальность переписки очевидна: на примере взаимоотношений преданного ученика и отзывчивого университетского наставника показана возможность духовной общности между людьми разных возрастов и положений.