Статья посвящена анализу феномена групп интересов в качестве субъектов политики и исследованию процессов становления групп интересов в этом качестве в России. Рассматривая сложившиеся в литературе подходы к изучению групп интересов, автор полагает, что среди разнообразных групп интересов наибольшего внимания исследователей заслуживают те, что, не претендуя на власть, оказывают влияние на властные структуры с целью реализации своих интересов, называемые группами давления. Предпринятый в статье ретроспективный анализ политической роли групп давления, созданных в среде крупного бизнеса в дооктябрьский период, позволяет выделить два этапа в истории взаимоотношений государства и крупного бизнеса в России: период реформ Александра II и период промышленного подъема рубежа XIX–XX вв. В качестве препятствий для реализации политических притязаний российской буржуазии на власть в статье рассмотрены дефицит капиталов российских предпринимателей и политическая слабость российской буржуазии.

Данная статья посвящена рассмотрению одной из важных проблем истории российской науки. Проблема эта – отношения между наукой и самодержавием в начале 20 в. Автор приходит к выводу, что в это время как научное сообщество было частью царской бюрократии, так и последняя, через бюрократическую элиту, являлось частью научного сообщества. Социальная предпосылка этого обстоятельства - растворение бюрократической элиты в российской интеллигенции, а институциональная предпосылка - факт того, что почти все ученые находились на государственной службе. Внутри бюрократической элиты представители гуманитарных наук имели большинство по сравнению с представителями наук технических. Поэтому, с точки зрения автора, самодержавие начала 20 в. являлось формой политического господства гуманитарной научной субкультуры, а конфликт между наукой и самодержавием имел внутрисистемный характер.

Размышляя о том, что принес человечеству ХХ век, автор приходит к выводу о том, что петь ему хвалу нет оснований, особенно России. Распалось не просто великое государство, исчезло единое правовое, экономическое и социокультурное пространство, были сожжены все мосты, связывавшие прошлое и настоящее. Безбрежная либерализация для России - еще большая нелепость, чем построение социализма в отдельно взятой стране. Никакие реформы сверху не превратят Россию в гражданское общество, где каждый найдет условия для самовыражения. Политики обязаны предложить народу программу, в которой большинство увидит отражение собственных интересов.

Статья посвящена 100-летию со дня 1-го Религиозно-философского собрания, произошедшего 29 ноября (12 декабря) 1901 г. в Санкт-Петербурге. Прослежена предыстория Собраний, которые знаменовали перемену настроений интеллигенции от позитивизма, материализма и атеизма к идеализму и религии. Обрисован феномен "нового религиозного сознания". Названы параллельные движения в области поэзии, философии, музыки, политики. Религиозно-философские собрания были встречей богоискательской русской интеллигенции и Русской Православной Церкви. Собрания возглавил тогда еп.Сергий (Страгородский, будущий Патриарх). Со стороны Церкви в Собраниях участвовали такие яркие личности как тогда архимандрит Антонин (Грановский), еп.Иннокентий (Усов), протопресвитер И.Л.Янышев, иеромонах Михаил (Семенов), праведный М.А.Новоселов, В.А.Тернавцев, проф.А.И.Бриллиантов, А.А.Киреев. В.М.Скворцов и др. Со стороны интеллигенции влиятельным на Собраниях оказался "круг Мережковских": Д.С.Мережковский, З.Н.Гиппиус, Д.В.Философов, Н.М.Минский, А.В.Карташев, В.В.Розанов и др. Споры развернулись вокруг тем: "Отлучение Льва Толстого", "Церковь и власть", "Христианство и насилие", "Свобода совести", "Гоголь и отец Матвей", "Христианский брак", "Возможно ли догматическое движение?" Огромно значение Собраний в совершенствовании апологетики, образцы которой дали многие выступавшие "люди Церкви". И через 100 лет актуален призыв еп.Сергия к единению Церкви и интеллигенции.

В статье анализируется творчество практически неизвестного в России испанского философа и литератора постмодернистской ориентации Фернандо Саватера, получившего широкую известность во второй половине ХХ века. Автор изучает истоки скандального оттенка саватеровской славы, пытаясь воссоздать основные черты его концепции человека и общества на примере важнейших саватеровских произведений 80-х - первой половины 90-х гг. Эти истоки усматриваются им в достаточно характерном для нашего времени стремлении Саватера реанимировать дерридианскую утопию и тесно связанный с ней идеал "сверхчеловека", переживающих одновременно и взлет и известный кризис. Проблема реанимации дерридианства рассматривается как попытка ортодоксального постмодерна закрепить свои мессианские и миссионерские позиции в ответ на развитие неоромантизма, преображающего этику и эстетику постмодерна, а также других конкурентоспособных идеологических парадигм, особенно неокатолицизма. Тенденции, ярко проявленные в творчестве Саватера, служат, по мнению автора, инструментом для формирования не только "элитарного", но и "массового" сознания.

Украинский вопрос имел особо острое значение для многонациональной Российской Империи, так как помимо угрозы значительного ухудшения геополитического положения России в результате отделения Украины он разрушал идейные основы "триединой русской нации", т.е. являлся фактором возникновения кризиса российской самоидентификации начала XX века. В статье отмечена пассивность и аморфность Украинской депутатской группы в Думах 1-го и 2-го созывов, члены которой, как правило, входили в состав других депутатских фракций: социал-демократов, трудовиков, кадетов и даже октябристов. В Думах 3-го и 4-го созывов украинофилы не создавали своей отдельной депутатской группы, а пытались действовать через фракции трудовиков и кадетов. Крайней остроты украинский вопрос достиг в IV Государственной Думе, особенно в период Первой Мировой войны. Кадеты и социалисты использовали его как "разменную карту" в борьбе с правительством, не отдавая себе отчет в том, что их тактика вела к подрыву основ Российской государственности.

Память о Великой отечественной войне 1941-1945 гг. и ее героях была священной в нашей стране. Тем ужаснее то, что в ходе "реформ" история этой войны была предана осквернению и поношению. Появились публикации, в которых утверждалось, что известные примеры мужества и героизма, проявленные советскими людьми, – измышления сталинской пропаганды. Поэтому важно исследование всей информации о войне без замалчивания некоторых второстепенных сведений из биографии героев, которое и послужило основой для упомянутых публикаций. Ознакомление с архивными материалами о Наташе Ковшовой и Маше Поливановой, имена которых не так широко известны, как, например, Зои Космодемьянской и Александра Матросова, не может никого оставить равнодушным. Их подвиг – один из примеров героизма, проявленного советским народом на фронтах Отечественной войны.

Публикация документов из фондов Государственного архива Российской Федерации знакомит нас с новым материалом, свидетельствующим о глубоких симпатиях друг к другу представителей культурных элит и творческой интеллигенции СССР и США в годы Второй мировой войны. Эта симпатия возникла из одинакового понимания общей опасности в лице мирового фашизма, который нес собой ужас войны для обоих народов. В свою очередь эти понимание и духовная близость нашли свое отражение в переписке великого советского композитора Дмитрия Шостаковича и всемирно известного дирижера Нью-йоркского филармонического оркестра Артуро Тосканини. Поводом для этой переписки послужило подлинно историческое событие в истории антифашистского движения сопротивления в годы войны – первое исполнение 7-й симфонии Шостаковича в Нью-Йорке 9 июля 1942 г. Оно стало страстным призывом к укреплению солидарности двух великих народов в их борьбе против коричневой чумы, за лучший мир.