В статье дан анализ ситуации, касающейся возможной девальвации доллара, подробно разбираются как "естественно-объективные", так и субъектно-активные факторы, влияющие на этот процесс. Описаны игры альтернативных США центров экономической силы в попытках "отвязаться" от зависимости от США, возможные варианты "долларового краха" и его последствия для России. Анализируются состояние экономики США и "тормоза" американского краха. Одновременно отмечается, что в настоящее время отсутствует концептуальная модель, теория, теоретическая парадигма, в рамках которой только и можно строить стратегическое прогнозирование, а также дефицит стратегической аналитики и отсутствие для нее достоверной фактологической базы. Собственная позиция авторов статьи: никакой серьезной войны против доллара и США нет и не будет, т.к. ослабление доллара и США обязательно приведет к мировому кризису. А это невыгодно никому, а особенно опасно для России.

На протяжении многих десятилетий Румыния успешно использовала методы внешнеполитического лавирования с максимальным получением для себя выгод из разногласий центров сил на мировой арене. Предпосылки "особого курса" сложились в конце 50-х гг. и выражались в отходе от общей позиции стран ОВД и попытке избавиться от мелочной опеки СССР. Идейно "особый курс" базировался на тезисе об отрицательной роли "сверхдержав" и приоритете национальных интересов над классовыми. Политика этого курса заключалась в извлечении конкретных экономических и политических выгод путем традиционного лавирования между противостоящими центрами сил. Основные цели этой политики Бухарестом были реализованы, хотя многие политические ее дивиденды остались не использованными.

Сергея Витте описывают по-разному – как государственного деятеля, поборника индустриализации, карьериста. Однако Витте, подобно многим русским, жившим в конце XIX века, был мечтателем. Он жил в "европейском имперском веке" – во времени, предшествовавшем хаосу войн и революций ХХ столетия, в период, когда казалось, что глобальная экспансия, новые технологии, могущественные национальные государства и развитие культуры сделали возможным абсолютно все. Автор рассматривает три взаимосвязанных мечты, зачаровавших Витте в эти годы. Первой из была мечта о могучей Российской империи, огромные евразийские просторы которой были подчинены трансконтинентальной железной дорогой, мировой торговлей и русской цивилизацией. Вторая мечта, проявлявшаяся тогда, когда Витте вспоминал о царствовании императора Александра III, была мечта о русской автократии, в которой власть царя была легитимной потому, что она гарантировала мощь империи, общественный порядок и народное благосостояние. Третья мечта, которая становилась необходимой для поддержания первых двух, была мечтой об единстве имперской нации, созданной мощной торгово-промышленной экономикой из разрозненных этнических сообществ, составлявших Российскую империю. По мнению автора, эти мечты в значительной степени мотивировали деятельность Витте в России конца XIX века.

Статья посвящена спорному направлению современной исторической науки, теории утраченных альтернатив и виртуальным "ролевым" играм. Автор очерка рассматривает как гносеологические вопросы (вопросы метода гуманитарных дисциплин), так и конкретное содержание альтернативных исследований. В центре внимания оказывается проблема этоса (моральных норм) новейшей исторической науки. Какова социальная ответственность историка, как далеко мы должны идти в поисках истины, в чем заключается нравственность интерпретатора, воссоздающего несуществующую историческую действительность – на эти и другие вопросы отвечает исследователь.

На рубеже XIX-XX вв. в России осуществлялся модернизационный проект, направленный на её сближение с индустриальными странами Запада, вследствие чего происходило бурное развитие новейших форм промышленности и возникали рабочие организации по типу существовавших на Западе. Но поскольку продолжали развиваться и отличные от новейших европейских формы индустриализма, в стране складывалась почва для возникновения в ней рабочих организаций, в своей деятельности базировавшихся на отечественных традициях самоорганизации. Трения между модернистскими и традиционалистскими тенденциями в революционном движении выразились в соперничестве двух форм рабочего самоуправления: профсоюзов, занесенных на русскую почву с Запада либеральными и социал-демократическими деятелями, и фабзавкомов. Последние возникли на основе более ранних традиционалистских объединений и организаций рабочего класса. Свою роль сыграла также и межпартийная борьба: профсоюзы поначалу шли в 1917 г. за умеренными социалистами, фабзавкомы же первыми из всех рабочих организаций подверглись массовой большевизации. Поэтому, когда профбюрократии удалось наконец подчинить себе фабзавкомы, ценой этого стало огосударствление самих профсоюзов и всей системы рабочего самоуправления. Ситуация в чём-то повторяется и сегодня.

Публикатор решительно отвергает заявления некоторых исследователей о сближении евразийства с фашизмом. Возникшее в среде русских эмигрантов первой волны евразийство было создано не политиками, а деятелями культуры высочайшего ранга, и было совершенно несовместимо с фашизмом. Политические концепции этого движения не могут быть поняты, если их вырвать из культуроцентричного и религиозного контекста. Публикуемые письма ярко свидетельствуют, что все попытки одного их автора Меллера-Закомельского, пытавшегося увлечь евразийцев на сторону фашизма, были решительно отвергнуты основоположником евразийства Н.С.Трубецким.