Рассматривая конфликт власти и НТВ, автор характеризует и общее развитие политического процесса в России. Содержание игры с НТВ – это не национализация, как полагают некоторые, а переход этого, хоть и компрадорского, но национального телевидения в международное. По сути дела происходит дележ телевизионного наследства международными субъектами, которые собираются осуществлять контроль над населением. Дееспособная часть общества в той среде, которая создана в стране, работать не может, все, что связано со структурой элитного воспроизводства паразитирует на остатках советского наследства. Эту часть общества силовое закрытие НТВ толкает на прямые связи с Западом, поскольку, если страна является частью мегасистемы, то уж лучше работать на эту мегасистему напрямую. НТВ, соединяясь с Западом и квазигражданским обществом, становится крайне опасным. Из всех либеральных теорий в стране выбрана та, которая связана с атомизацией, т.е. раздроблением общества на отдельных индивидуумов. Но общество может жить только тогда, когда элита не атомизирована, а консолидирована. Если же элита, как и общество, пронизана бандитским духом, когда спецслужбисты, лишенные идеи служения, но обладающие суперпрофессионализмом, становятся отъявленными бандитами, государство превращается в аналог пиратских королевств средневековья. А если к тому же создается образ государства с народом-гангстером, со стороны других государств начинают возникать призывы к геноциду. Поэтому главная задача на сегодняшний день – это предъявить другой тип жизни.

Кризис 1990-х гг. привлек значительное внимание российских экономистов к проблемам экономической безопасности. В настоящее время сформировался большой массив работ, посвященных этой теме. Тем не менее в данной области исследований сохраняются существенные концептуальные проблемы: различные определения экономической безопасности нередко лишены однозначности и противоречат друг другу, аналитический инструментарий лишен строгого научного базиса, а спектр вопросов, рассматриваемых под рубрикой экономической безопасности, имеет тенденцию расширяться до бесконечности, простираясь от проблем планетарного масштаба до методов управления персоналом на уровне предприятий. В данной статье дается обзор подходов к изучению феномена экономической безопасности, основанных на его понимании соответственно в терминах национальных или общественных интересов, экономической стабильности и экономической независимости. Мы показываем, что определение в терминах стабильности национальной и международной экономических систем позволяет избежать ряда концептуальных противоречий, связанных с альтернативными определениями, а также заложить фундамент для плодотворного изучения важных практических вопросов. В качестве угроз национальной экономической безопасности рассматриваются эндогенные и экзогенные шоки экономического или политического происхождения, способные вызвать дестабилизацию экономической системы страны. Данный подход используется для классификации и анализа ключевых проблем, с которыми сталкивается экономика посткоммунистической России.

Статья посвящена отношению в России к пресловутому мифу о всемирном заговоре евреев и масонов. Миф сложился в конце 19 века в русле эволюции русского консерватизма и явился результатом целенаправленного мифотворчества. До февральской революции 1917 года правомонархические организации пытались с его помощью укрепить свое влияние на правящие круги, затем он приобрел антикоммунистическую направленность как одна из версий, объясняющих крушение старого порядка. В СССР реанимация мифа произошла в годы апогея сталинизма, но и в настоящее время он имеет своих распространителей и приверженцев, возвратившись к первоначальному, псевдопатриотическому облику. Прослеживая особенности каждого из этапов бытования мифа и рассматривая среду его восприятия, автор сопоставляет мифологемы с реальной историей русского масонства, масштабы и значение которого в событиях начала 20 века явно преувеличены.

После манифеста о вольности дворянства 1762 г. русское общество активно вырабатывало представления о понятии "свободы" и "вольности". В официальной государственной идеологии их понимание ограничилось появлением "негативной трактовки" свободы "как свободы от…", освобождения от обязанностей перед обществом и властями. Среди столичного дворянства, чиновничества и офицерства получила распространение концепция вольности как необузданного разгула человеческих инстинктов, вседозволенности и эпатажного поведения. После прихода к власти Павла I (1796–1801 гг.) в Российской империи начались реформы, целью которых было ограничить дворянскую вольность как "свободу нравов", произвести своеобразную "контрреволюцию до революции". Павел предполагал, что неконтролируемая государством дворянская свобода неизбежно приведет к потрясениям революционного порядка, а поэтому собирался сломать сложившуюся при Екатерине II систему привилегий, в которой видел главный источник "либеральной опасности". Дворянство ответило на павловские преобразования сначала протестом, выражавшимся в семиотических формах, а затем и открытым бунтом, завершившимся убийством императора и отказом от его курса.

Статья посвящена исследованию феномена русской разночинной интеллигенции XIX века. Автор рассматривает вопрос о самом термине "интеллигенция", анализирует процесс возникновения этой своеобразной социальной и духовной общности, обращая первостепенное внимание на такое характерное качество интеллигенции, как упорное неприятие ею реалий русской жизни. Вечное "отщепенство", отчуждение интеллигенции от российской действительности, по мнению автора, явилось главной причиной ее противостояния с властью. В центре внимания автора оказывается наиболее яркое проявление этого противостояния в 19 веке – непримиримая борьба революционных народников, завершившаяся убийством Александра II. Рассматривая возможную альтернативу, так называемые "малые дела", автор приходит к выводу о несовместимости мирной, позитивной деятельности с ментальностью интеллигенции, обреченной на "вечный бой".

Статья посвящена памяти Ираклия Георгиевича Церетели, 120 лет со дня рождения которого исполнится осенью этого года. Социал-демократ, видный общественный и государственный деятель России, один из основателей и руководителей первой независимой Демократической Республики Грузия он, к сожалению, до сих пор остается в числе тех, о ком судят прежде всего, исходя из стереотипов и мифов официальной историографии прежних лет. В силу политической конъюнктуры для значительной части нынешних обществоведов, политологов, историков оказалось гораздо важнее опираться на эти стереотипы и мифы, чем их опровергать. Судьба Церетели удивительна. Он несокрушимо верил в возможность единения в момент социальной революции всех "живых сил нации" и руководствовался этой верой, начиная с позиции, которую занял как руководитель социал-демократической фракции Второй Государственной думы и до последовательного стремления реализовать политику коалиции с момента победы февральской революции 1917 года. Даже тогда, когда кругом брали верх эмоции, он апеллировал к разуму. И хотя все, что пытался построить Церетели, оказалось "зданием на песке", но именно собственный практический опыт революционного действия позволил ему еще в 1946 г. объявить основной ценностью социализма – "защиту прав человеческой личности и ее свободного развития"